Маша. Про мужа я не говорю, к нему я привыкла, но между штатскими вообще так много людей грубых, не любезных, невоспитанных. Меня волнует, оскорбляет грубость г, страдаю, когда вижу, что человек недостаточно тонок, недостаточно мягок, любезен. Когда мне случается быть среди учителей, товарищей мужа, то я просто страдаю.
Вершинин. Ад мне кажется, все равное, что военный, что штатский ж, одинаково неинтересно, по крайней мере в этом городе. Надоели[23]. Если послушать здешнего интеллигента[24], то с женой он замучился, с имением замучился, с лошадьми замучился. Русскому человеку в высшей степени свойственен возвышенный образ мыслей, но скажите, почему в жизни он хватает так невысоко? Почему? Маша. Почему?
Вершинин. Почему? к Почему он с детьми замучился, с женой замучился? А почему жена и дети с ним замучились? Маша. Вы сегодня не в духе.
Вершинин. Может быть. Я сегодня тревожен л. У меня дочь больна немножко. Но дело не в болезни. Когда они, девочки, болеют м, то мною овладевает тревога, меня мучает совесть за то, что у них такая мать. О, если бы вы видели ее сегодня! Что за ничтожество! Олицетворенная пошлость!
Пауза.
Простите, что я начал об этом. Мне так сладко жаловаться вам! н Кроме вас одной, у меня нет никого, никого...
Пауза.
Маша. Какой шум в печке! У нас незадолго до смерти отца гудело в трубе. Вот точно так.
Вершинин. Вы с предрассудками? Маша. Да.
Вершинин. Странно это. (Целует руку.) Какая чудная, великолепная женщина0. Здесь темно, но я вижу блеск ваших глаз... Маша (садится на другой стул). Здесь светлей. Вершинин (вполголоса). Я люблю, люблю, люблю вас"...
ПЕРВОЕ ОТДЕЛЬНОЕ ИЗДАНИЕ ПЬЕСЫ «ТРИ СЕСТРЫ» (СПб., 1901)
Обложка с портретами участников первого представления пьесы. Сверху (слева направо): М. Г. Савицкая — Ольга; О. Л. Книппер — Маша; М. Ф. Андреева — Ирина. Внизу: В. В. Лушский — Андрей Прозоров
М а ш-а (закрывает лицо руками). Не повторяйте... (Вполголоса.) Что делать? Я не знаю, не знаю, что мне делать теперь... Не повторяйте,
не надо. Сюда идута...
Ирина и Тузенбах входят через залу.
Тузенбах. У меня тройная фамилия. У меня фамилия [25] Тузенбах- Кроне-Альтшауер, но я русский, православный, как вы. Немецкого у .меня осталось мало, разве одна в только терпеливость, упрямство, с каким я дожидаюсь собственного счастья г. Вас я жду уже четыре года и готов ждать еще хоть десятьД.
И р и н а. Как я устала.
Тузенбах. И все десять лет я каждый день по вечераме буду приходить на телеграф и провожать вас домой!® (Увидав 3 Машу и Вершинина, радостно.) Это вы? [Здравствуйте!
Ирина. Вот и я дома, наконец. (Маше.) Сейчас приходит одна дама, телеграфирует своему брату в Саратов, что у нее сегодня сын умер, и никак не может вспомнить адреса. Так и послала без адреса, просто в Саратов. Плачет. И я ей нагрубила ни с того ни с сего. «Мне, говорю, некогда!» Так глупо вышло. Сегодня у нас ряженые?
Маша. Да.
Ирина (садится в кресло). Отдохнуть... Устала[26]. Нет, не люблю я телеграфа, не люблю.
Маша. Ты как-то[27] похудела и посуровела®... (Посвистывает.) г
Ирин а. Надо поискать другую должность, а эта не по мне. Нет в ней именно того, чего я так хотела д... Труд без поэзии, без мыслей...
Стук в пол.
Доктор стучите. (Стучит в пол.) ш Сейчас придет... Надо бы принять какие- нибудь меры. Вчера доктор и наш Андрей были в клубе и опять проигрались. Говорят, Андрей 200 рублей проиграл.
Маша (равнодушно). Что ж теперь делать?
Ирина. Две недели назад проиграл, в декабре проиграл... Скорее бы все проиграл, быть может уехали бы из этого города. Не город, а жалкий городишка3... Господи боже мой, мне Москва снится каждую ночь, я как помешанная[28]... Мы переезжаем туда в июне, а до июня осталось еще февраль, март, апрель, май... почти полгода!
Маша. Надо только, чтобы Наташа не узнала как-нибудь о проигрыше.
Ирина. Ей, я думаю, все равно.
Чебутыкин11 входит в залу и причесывает бороду, потом садится за стол и вынимает из кармана газету.