Исполнительная власть вверялась князю — не ответственному, управляющему при содействии министров, назначаемых им самим и ответственных перед скупщиной. Последняя, избираемая на три года, делила с князем законодательную власть и вотировала бюджет. Государственный совет, назначаемый князем, подготовлял законы и контролировал бюджет.
Основной закон устанавливал порядок избрания депутатов: всякий налогоплательщик, достигший тридцатилетнего возраста, получал активное и пассивное избирательное право, если он не был чиновником, адвокатом или учителем. Князь собственной властью назначал треть депутатов.
Санкции султана не испрашивали. Конституция была «делом вполне национальным», предназначенным «закрыть навсегда дорогу иностранному вмешательству во внутренние дела княжества»[253]. Это твердое поведение вынудило султана признать закон о престолонаследии и преемственность престола в династии Обреновичей. Благодаря постановлению, обеспечивавшему князю назначение трети депутатов, а также благодаря исключению, согласно закону, людей образованных, регенты являлись господами собрания, сведенного к роли простой регистрационной комиссии, и функционирование парламентского режима не вызвало никаких затруднений. Были приняты меры, способствовавшие развитию начального и среднего образования. Чтобы ускорить хозяйственное развитие страны, была принята французская десятичная система мер и весов, созданы учреждения народного кредита, национальный банк, сберегательные кассы; основано было несколько сельскохозяйственных школ; составлен был свод законов и указов; в области военного дела введена была всеобщая воинская повинность и частично преобразовано вооружение пехоты. В последнем отношении, однако, работа регентов далеко не была доведена до конца: Сербии пришлось на горьком опыте убедиться в этом в 1876 году.
Партии. Сдавая власть Милану, достигшему совершеннолетия 22 августа 1872 года, регенты хвалились, что являют «пример согласия, которое ни на одну минуту не переставало царить как между всеми политическими элементами, так и между последними и народом». В действительности во время регентства Сербия управлялась либеральной партией, единственной, которая к моменту смерти Михаила уже являлась организованной. Но со времени обнародования конституции образовалась оппозиционная партия, состоявшая из интеллигентов, устраненных законом от политических дел.
Среди этих людей можно было различить два направления. Одни, вышедшие по большей части из французских школ, опасались крестьянского партикуляризма. Они думали, что крестьянину чужда самая идея государства и что он почти не видит далее узких интересов своей деревни. Они считали совершенно невозможным какой бы то ни было прогресс, и самое существование нации казалось им в опасности, если разрозненные элементы не будут объединены в рамках вполне законченной администрации, руководимой сильной центральной властью. Они были поборниками власти и централизации на французский лад. Другие, вышедшие преимущественно из швейцарских университетов, стремились, напротив, ограничить влияние центральной власти и подчинить ее самому бдительному контролю. Как истые консерваторы, они требовали возможно полного сохранения сербских традиций и, следовательно, оставления за общинами широкой автономии: впоследствии их стали называть радикалами. Первые готовы были на значительные затраты для того, чтобы поднять Сербию до уровня культуры старых европейских государств, двинуть ее вперед, «напред», отсюда — последующее их прозвание напредняки, обычно переводимое словом «прогрессисты». Радикалы тоже признавали, что преобразования неизбежны, но они стремились ограничить их самым необходимым. И те и другие были недовольны существующим конституционным режимом и, сплотившись в единую партию, дружно выступили против правительства с программой, выражавшейся в одном требовании: пересмотр конституции.
Правление Милана. Конституция 1888–1889 года. Крестьянина трудно было воодушевить этим требованием; вот почему до 1880 года оппозиция оставалась штабом без солдат» Власть по прежнему была в руках конституционалистов, т. е. либералов и Ристича. Милан удерживал у дел этого министра потому, что он был сторонником сильной власти, а страна доверяла Ристичу потому, что он проводил ясно выраженную руссофильскую внешнюю политику и проповедовал священную войну против турок: в обоих этих вопросах он совершенно сходился во взглядах с сербским народом. С другой стороны, неудачные войны 1876–1877 годов и необходимость бороться с двумя нашествиями отвлекли внимание от чисто конституционных вопросов. Приобретение Ниша по Берлинскому трактату, признание Европой полной независимости Сербии, провозглашение независимости национальной сербской церкви (октябрь 1879 г.) доставили Ристичу широкую популярность.
Один инцидент в области внешней политики резко изменил положение дел. С Австрией велись переговоры о торговом договоре. Ристич не хотел подчиняться праву сильного и отозвал из Вены сербских уполномоченных (август 1880 г.).
Австрия пригрозила Сербии экономической блокадой. Полагая, что это повлечет за собой роковые последствия для страны, Милан предложил Ристичу подать в отставку. Поссорившись таким образом с либералами, король вынужден был призвать к власти оппозицию. Один из ее вождей, Пирочанац, составил новый кабинет. Скупщина была распущена, и декабрьские выборы 1880 года обеспечили господство оппозиции в палате.
Почти тотчас же последовал раскол между напредняцкими и радикальными элементами, входившими в состав оппозиции. Милан остановил свой выбор на Пирочанаце потому, что тот был напредняк, сторонник сильной центральной власти, больших начинаний и крупных расходов: такая программа вполне соответствовала властным замашкам и денежным аппетитам самого короля. Бюджет, не достигавший и 20 миллионов, теперь превысил 40. За семь лет государственный долг с 7 миллионов увеличился до 312. Правда, было построено 500 километров железных дорог; правда, княжество возведено было в ранг королевства (6 марта 1882 г.), — зато иностранным банкам были заложены все источники доходов Сербии, а податное бремя возросло более чем в четыре раза.
К этой плачевной финансовой политике присоединилась внешняя политика, противоречившая национальным чувствам сербов. Милан навязывал своим министрам дружбу с Австрией, ненавистной сербам с тех пор, как та оккупировала Боснию и Герцеговину, эту сербскую Эльзас-Лотарингию[254]. Недовольство послужило на пользу радикальной партии, возникшей в январе 1881 года и отлично организованной по образцу германской социал-демократии. Партия требовала строгой экономии и широкого самоуправления для общин. В 1883 году она сделала попытку захватить власть путем восстания (Зайчарское восстание), беспощадно подавленного и вызвавшего полное разоружение народа. Однако новые промахи Милана, особенно преступная и неудачная война 1885 года против болгар, дали партии возможность организоваться вновь. Семейные скандалы окончательно уронили Милана во мнении общества. В 1875 году он женился на русской, Наталии Кешко. Королева сумела приобрести всеобщее уважение и привязанность. Милан без всякой уважительной причины вздумал развестись с ней. Напредняки, руководимые Гарантийным, покинули его в 1887 году. К услугам Милана оставались теперь лишь честолюбцы или люди, готовые на все, как Никола Христич. Нарушив все каноны православной церкви, король 24 октября 1888 года сам провозгласил свой развод. Общественное мнение взволновалось настолько, что два дня спустя Милан с целью отвлечения объявил о предстоящем созыве учредительного собрания и немедленном образовании составленной из представителей трех партий комиссии, которой поручено будет выработать новую конституцию.
Выборы в учредительное собрание дали 500 мандатов радикалам, 79 либералам, один напреднякам. Собрание приняло (21 декабря 1888 г. — 2 января 1889 г.) конституцию, признававшую за королем, правящим при содействии ответственного перед скупщиной министерства, власть исполнительную; власть же законодательная и вотирование бюджета предоставлены были единой палате, избираемой непосредственно всеми налогоплательщиками, что почти равносильно было всеобщему избирательному праву. Конституция обеспечивала свободу личности, свободу печати, собраний и союзов. Король утвердил конституцию, но и не подумал применить ее на практике.
253
«Положение Сербии, изложенное княжеским регентством его светлости князю сербскому по поводу провозглашения его совершеннолетия» (Белград, 1872).
254
Французский автор употребляет это выражение всякий раз, когда хочет сказать, что данную землю захватили чужеземцы, которые не хотят ее возвращать законным владельцам: для него и Македония, оставшаяся во власти турок, — «балканская Эльзас-Лотарингия», и Босния, и Герцеговина, захваченные Австрией вопреки воле сербов, — «сербская Эльзас-Лотарингия». — Прим. ред.