Особенно страстно нападала оппозиция на вмешательство лорда Виконсфильда в защиту Турции во время русско-турецкой войны. Биконсфильд хотел вернуться к политике 1855 года и преградить русским путь к Константинополю. Либералы возражали, что борьба с Россией не представляет в данный момент никаких выгод для Англии и что для цивилизованного государства позорно оказывать поддержку столь варварскому правительству, как турецкое. Корреспондент либеральной газеты Ежедневные новости (Daily News) выступил с разоблачением погромов в Болгарии, где турецкое правительство, чтобы предупредить возможность восстания, дало волю башибузукам безнаказанно жечь, убивать и насиловать. По этому случаю Гладстон нарушил свое уединение и издал брошюру под заглавием Зверства в Болгарии, направленную против туркофильской политики кабинета. Во многих больших городах оппозицией были созваны митинги для выражения негодования. Все это не выбило Виконсфильда из его позиции; за него была народная масса, которую радовало возобновление традиционной борьбы с Россией. В лондонских кафешантанах пелись патриотические и воинственные куплеты; злободневная песенка «Мы не хотим войны, но ей-ей (by jingo!), если уж придется…» внесла в английский политический жаргон два новых словечка — джинго и джингоизм — для обозначения шовинистов и шовинизма. Министерство очень искусно играло на национальном возбуждении против России. Лорд Биконсфильд разошелся со своим министром иностранных дел, стоявшим за мир, и заменил его лордом Сольсбёри, который до сих пор был статс-секретарем по делам Индии. Он испросил себе чрезвычайный кредит в 150 миллионов, призвал запасных и сосредоточил войска на Мальте. Позднее обнаружилось, что все эти воинственные приготовления были не чем иным, как мистификацией, имевшей целью занять английское общественное мнение; делая вид, что готовится к войне, Биконсфильд тайно вел переговоры с Россией и заверял ее в своем миролюбии[40]. Восточный вопрос был урегулирован на Берлинском конгрессе. Представителями Англии на этом конгрессе были Биконсфильд и министр иностранных дел Сольсбёри. Биконсфильд добился сохранения Оттоманской империи, отнятия у России части территории, приобретенной ею по Сан-Стефанскому договору, и присоединения Кипра к Англии. По возвращении шовинистский Лондон встретил его с триумфом; огромная толпа провожала его карету и теснилась перед его домом; первый министр появился на балконе, произнес речь к народу и среди рукоплесканий заявил: «Лорд Сольсбёри и я, мы приносим вам мир и, смею думать, почетный мир». В этот момент новый торизм торжествовал полную победу, по крайней мере в столице. Биконсфильду советовали тотчас распустить палату; то был для него удобный случай сохранить за собой большинство, неожиданно приобретенное в 1874 году, но он отложил это решение на два года, а за это время его популярность уменьшилась. Политика вмешательства обходилась недешево; в бюджете появился дефицит, тогда как при Глад-стоне доходы всегда превышали расходы. Пришлось повысить подоходный налог (income tax J, который в теории являлся временным налогом и который Гладстон обещал отменить. Податное бремя возрастало, а благосостояние Англии между тем падало. Начиная с 1873 года торгово-промышленная деятельность все ослабевала. С 1874 года цены на сельскохозяйственные продукты стали понижаться благодаря конкуренции Нового Света; начался аграрный кризис, который в Великобритании, как и во всех других европейских государствах, затянулся до конца столетия. Особенно сильно обострилось это положение в 1879–1880 годах, когда Великобританию и Ирландию постиг неурожай, подобного которому они не переживали в течение всего XIX века. К тому времени, когда лорд Биконсфильд решился распустить парламент (24 марта 1880 г.), недовольство уже достигло предела. На выборах либералы получили громадное большинство: прошло 349 либералов, 235 консерваторов, 68 ирландцев. Лорд Биконсфильд подал в отставку; в 1881 году он умер. Ему воздвигли статую в Вестминстере против здания парламента, и ежегодно его поклонники с подснежником в петлице, любимым цветком Виконсфильда, совершают торжественную демонстрацию вокруг этой статуи. Виконсфильда справедливо чтут как восстановителя торизма.
Повсеместный мир. Военные действия в Египте. После победы либералов в 1880 году королева предложила власть лорду Гартингтону, затем лорду Гренвилю, но оба отказались, заявив, что ее следует вручить Гладстону, который три года назад вернулся на политическое поприще. Королева не любила Гладстона, отстаивавшего права парламента с такой же твердостью, с какой Биконсфильд отстаивал прерогативы монарха. Говорят, что однажды она так выразилась о либеральном лидере: «Это единственный министр, который никогда не обращался со мной как с женщиной и королевой». Однако ей все-таки пришлось поставить его во главе нового кабинета. Гладстон, согласно своему обещанию, вернулся к миролюбивой политике. Он предложил перемирие восставшим бурам и, не стараясь отомстить за поражение, которое они нанесли английской армии в Натале, вернул им автономию, удержав за Великобританией лишь право контролировать их внешнюю политику (1881).
В Афганистане Гладстону удалось без ущерба для Англии выйти из очень запутанного положения; он отказался от мысли присоединить Афганистан и ограничился тем, что заставил эмира исполнить условия договора 1878 года, обеспечившего Индии часть научных границ, которых требовал Биконсфильд. В Калькутте он заменил вице-короля Литтона лордом Рипоном, человеком миролюбивым и склонным к преобразованиям; лорд Рипон сократил военные расходы, снова предоставил свободу туземной печати и провел анкету по Еопросу о народном образовании.
Империалисты, разумеется, жестоко критиковали эту политику. В конце концов, Гладстон в угоду им предпринял интервенцию в Египте, где вследствие военного и национального восстания европейские резиденты подвергались опасности. Англичане бомбардировали Александрию, и англо-индийские в эйска под командой Уэльслея разбили Араби-пашу при Тель-эль-Кебире (1882). Из-за этой интервенции Гладстон лишился поддержки нескольких радикалов, принципиально отрицавших всякую войну, в частности Джона Врайта, который после бомбардировки Александрии вышел из кабинета Гладстона. Но империалисты тоже не были удовлетворены; они ставили в упрек Гладстону, что он не умеет пользоваться выгодами положения; особенно негодовали они на то, что он оставил без поддержки Гордона, осажденного дервишами в Хартуме[41]. Гордон, состоявший на службе у хедива, не получал никакой официальной миссии от английского правительства, но он был чрезвычайно популярен в Англии благодаря своей отваге и «христианскому идеализму». После долгих колебаний Гладстон наконец решился начать приготовления к походу на Хартум; но едва они были закончены, пришло известие, что город взят и все его защитники перебиты (1885). Эта весть вызвала глубокое волнение и недовольство против кабинета. В палате общин едва не прошел вотум порицания правительству. В том же году, в связи с пререканием о границах, произошло сражение между русскими и афганцами, которые тем временем вступили в союз с англичанами. Война между Россией и Англией казалась неминуемой. Эти внешние осложнения способствовали добровольному уходу либерального кабинета; главную же причину его отставки надо искать в затруднениях, вызванных ирландским вопросом.
Ирландский вопрос. Земельный акт (Land act) 1870 года. Представителями Ирландии в парламенте по прежнему были националисты, но среди них не было теперь ни одного влиятельного человека. Великобритания начала забывать об ирландцах, когда внезапно ей о них напомнили революционные фении (1865–1867). Гонения и казни произвели большие опустошения в рядах фениев, и теперь эта партия сохранилась в Ирландии лишь в виде тайных обществ — в Дублине и некоторых других городах; центр ее пребывал в Соединенных Штатах. Фении были сторонниками установления республики путем вооруженного восстания и не интересовались парламентской деятельностью. Положение массы ирландских крестьян-католиков с течением времени почти не изменилось: земля по прежнему принадлежала англичанам-протестантам, которые обыкновенно не жили в своих имениях, предоставляя ведение своих дел приказчикам; они не обрабатывали сами своих земель, а эксплуатировали их путем сдачи в аренду мелкими участками ирландским крестьянам.
40
Это совершенно неверно: Биконсфильд не думал заверять Россию в миролюбии, напротив, вполне определенно грозил войной и на самом деле готовился к войне. I'd февраля 1878 года шесть английских броненосцев под флагом адмирала Горнби появились перед Константинополем с инструкцией начать бомбардировку русских войск, если они вступят в город. Около двух месяцев (февраль — март 1878 г.) дело было на волосок от войны. «Разрыв с Англией почти неизбежен», телеграфировал царь главнокомандующему Николаю Николаевичу 18 марта 1878 года. Только из-за угроз Виконсфильда Россия и согласилась на созыв Берлинского конгресса. — Прим. ред.
41
Хартум, где находился Гордон, был осажден махдистами, арабами Судана и южного Египта, объединившимися вокруг Мухаммеда-Ахмета, принявшего звание Махди, потомка пророка и вождя в священной войне против неверных. Дервиши — не народ и не войско, а духовное звание. Их было немало в армии Махди, но, конечно, сказать, что «дервиши осаждали Хартум», — неверно. — Прим. ред.