Общество имело первое свое заседание на Малой Бронной1 в доме г. Х., бывшего корректора типографии2, 17 октября сего года, при стечении многочисленной публики. Некоторые соседние дамы удостоили заседание своим присутствием.
Председателем был избран единогласно г-н Трандафырь3, знаменитый переводчик одного бессмертного романа.
Секретарем был избран единогласно же Никодим Невеждин4, молодой человек из честного сословия слуг, оказавший недавно отличные успехи в словесности и обещающий быть законодателем вкуса, несмотря на лакейский тон своих статеек.
Ждали г-на Сравцова – но он не мог прийти по причине флюса, полученного им на ярманке во время метания чрезвычайно счастливой тальи.
Г-н Трандафырь открыл заседание прекрасною речию, в которой трогательно изобразил он беспомощное состояние нашей словесности, недоумение наших писателей, подвизающихся во мраке, не озаренных светильником критики г-на Трандафырина. Красноречиво убеждал он приняться за дело. «Что сделали мы до сих пор, почтенные слушатели, – сказал он, – перевели романы, доставлявшие нам 700 рублей от Ширяева5, и разобрали заглавный лист „Истории государства Российского“ – труды бессмертные бесспорно, но совершенно недостаточные».
После речи г-на председателя г-н Невеждин прочел проект нового журнала, имеющего быть издаваемым в следующем 1830 году под названием Азиатский рак.
Журнал сей будет выходить каждый месяц по одной книжке. Каждая книжка будет заключать в себе четыре отделения.
Отделение I. Изящная словесность. Переводы Байрона с польского; стихи молодых семинаристов; отрывки из записок г-на Трандафырина; для примеру г-н секретарь общества прочел пленительное описание отрочества почтенного г-на Трандафырина. Все с удовольствием слушали милые проказы маленького купчика, и тогда уже столь много обещавшего.
Отделение II. Критика.
О переводе романа Констана «Адольф»*
Князь Вяземский перевел и скоро напечатает славный роман Бенж. Констана. «Адольф» принадлежит к числу двух или трех романов,
Бенж. Констан первый вывел на сцену сей характер, впоследствии обнародованный гением лорда Байрона. С нетерпением ожидаем появления сей книги. Любопытно видеть, каким образом опытное и живое перо кн. Вяземского победило трудность метафизического языка, всегда стройного, светского, часто вдохновенного. В сем отношении перевод будет истинным созданием и важным событием в истории нашей литературы.
Илиада Гомерова, переведенная Гнедичем*
ИЛИАДА ГОМЕРОВА,
переведенная Н. Гнедичем, членом императорской Российской академии и пр. – 2 ч. СПб., в типогр. императорской Российской академии, 1829 (в 1-й ч. XV – 354, во 2-й – 362 стр. в большую 4-ю д. л.).
Наконец вышел в свет так давно и так нетерпеливо ожиданный перевод Илиады! Когда писатели, избалованные минутными успехами, большею частию устремились на блестящие безделки, когда талант чуждается труда, а мода пренебрегает образцами величавой древности, когда поэзия не есть благоговейное служение, но токмо легкомысленное занятие, – с чувством глубоким уважения и благодарности взираем на поэта, посвятившего гордо лучшие годы жизни исключительному труду, бескорыстным вдохновениям и совершению единого, высокого подвига. Русская Илиада перед нами. Приступаем к ее изучению, дабы со временем отдать отчет нашим читателям о книге, долженствующей иметь столь важное влияние на отечественную словесность.
О журнальной критике*
В одном из наших журналов дают заметить, что «Литературная газета» у нас не может существовать по весьма простой причине: у нас нет литературы. Если б это было справедливо, то мы не нуждались бы и в критике; однако ж произведения нашей литературы как ни редки, но являются, живут и умирают, не оцененные по достоинству. Критика в наших журналах или ограничивается сухими библиографическими известиями, сатирическими замечаниями, более или менее остроумными, общими дружескими похвалами, или просто превращается в домашнюю переписку издателя с сотрудниками1, с корректором и проч. – «Очистите место для новой статьи моей», – пишет сотрудник. «С удовольствием», – отвечает издатель. И это всё напечатано. Недавно в одном журнале было упомянуто о порохе. «Вот ужо вам будет порох!» – сказано в замечании наборщика, а сам издатель возражает на сие: