Я поглядел в глаза старухи и растерянно, смущенно повторил за ней:
– Вы спрашиваете, сколько мне лет?
– Да, хозяин, – ответила она, – сколько вам лет?
За короткую минуту, однако, я успел подавить в себе противный страх и сказал:
– Сколько лет? Вы сами видите: конь везет!
– Вижу, – ответила она, – конь везет хорошо, а все-таки сколько лет-то коню?
– Конь везет, – повторил я, – а когда на коне едут, то в зубы ему не глядят.
– Это верно! – согласилась тетя Феня и, раздумчиво вглядевшись в мои годы, написанные на моем лице, закончила наш разговор:
– Как все-таки людям жить-то хочется.
Вспоминаю недавнюю свою охоту за рыжиками в Дунине. Наша местность в Подмосковье та самая, где дуб после долгих поисков наконец-то нашел липу, и есть такие уголки в наших лесах, что почти сплошь дуб и липа. Осенью жалко бывает дуба – липа опадет и стоит голая, а он еще держится. Зато весной липа стоит уже зеленая, а он – в зимней спячке.
Сейчас чудесное время, когда липа облетает и появляется драгоценный для солки гриб, любимый всем нашим народом гриб-рыжик. Кончаются белые грибы, но мне посчастливилось, и я набрал их целую корзину. Выйдя на просеку, я увидел, что на ней Тузик сидит, и это значило, что кто-нибудь пришел сюда за грибами из дома отдыха. Его избаловали отдыхающие, он разжирел, и когда кто-нибудь идет в лес, он непременно для моциона провожает их.
Скоро я увидел, что Тузик караулит двух старушек: одна боевая, энергичная, другая – тургеневская, усадебная, со следами былой красоты, в лиловом плюшевом пальто, в таком же капоре. Обе они с большим трудом приплелись и пытаются найти грибы, и непременно белые, хотя теперь время волнушек и рыжиков.
Проходя мимо старушек, я нарочно перевесил свою корзинку с одного плеча на другое, им напоказ, и, когда поравнялся, поклонился им.
Они очень обрадовались.
– Где вы нашли столько белых грибов?
– Это случайность, – ответил я, – белые грибы кончаются.
Грустно повторили они за мной:
– Кончаются.
Листик за листиком падают на лиловый капор когда-то красивой женщины, быть может, певицы, быть может, актрисы…
Мне стало жаль старушек.
– Не горюйте, – сказал я, – через какие-то шесть месяцев на этих голых ветвях острые почки будут прокалывать бирюзовое небо. Вы приезжайте тогда, и я проведу вас на те места, где у нас подснежники, потом будут фиалки, а там сморчки.
Старушки с удивлением глядели на меня, и у них все было написано на лицах: они решали трудный вопрос о том, кем бы я мог быть.
– Вы здесь живете? – спросила меня пытливо энергичная.
– Да, – ответил я, – здесь живу и местность хорошо знаю.
Энергичная кивнула головой, удовлетворенная: я местный простой человек. Но плюшевая, наверно, очень хотела, чтобы я был человеком ее круга. Она лукаво спросила меня:
– Как же вы доставляете себе из Москвы продукты?
– Очень просто: езжу в Москву на машине.
– Вы держите машину и шофера?
Скажи я одно только «да» – и я бы был принят равным в обществе плюшевых дам, но я ответил:
– Нет, зачем мне держать шофера – я сам шофер.
Загадка личности моей была решена: я просто служу у кого-то шофером и могу быть полезным без всяких церемоний.
– Милый мой! – сказала обрадованная энергичная дама, – вы не проведете нас на то место, где растут белые грибы? Мы вам…
– С удовольствием, – поспешил я ответить.
У меня оставалось не досмотренное мною сегодня местечко, и я повел туда старушек на счастье.
Под ногами шумела желтая листва, и так радостно было чувствовать в аромате тления под голыми вершинами лип, что всего через шесть месяцев новые листья опять сядут на свои места и каждая липа в прежней форме своей будет дожидаться времени, когда оденется дуб.
А мы? Да, конечно, и мы той же самой жизнью живем, в глубине души все мы чувствуем единый ствол жизни, на котором сидим, и знаем свой срок, свою ветку, знаем, что неминуемо с нею придется тоже расстаться, и только часто забываем, что вся природа хранит в себе, как святой закон: на смену падающим придут молодые, и жизнь смертных в существе своем бессмертна.
Мы, люди, не всегда это помним, как помнят листья, у нас для этого не хватает героического смирения, удобряющего почву творческой природы.