Лермонтов. О чем вы шепчетесь?
Васильчиков. Да все об ужине. (Столыпину, тихо.) Хорошо, я привезу доктора. (Громко.) А сейчас надо выспаться, – ведь все-таки к вечеру дуэль. (Прощается и уходит.)
Столыпин. Последний раз прошу тебя, Миша, уезжай.
Лермонтов (собирает со стола бумаги). Зачем, Монго?
Столыпин. Черт тебя знает, то ты смущаешь меня своим умом, то ты рассуждаешь, как форменный мальчишка.
Лермонтов (смеется). А что ж дурного? Я, Монго, съезжу сейчас верхом в горы и ко времени дуэли вернусь. А ты приготовь пистолеты.
Занавес
Подошва Машука. Старый дуб. Вдали густой кустарник. Над Машуком висит тяжелая грозовая туча. От тучи дует ветром. Зарницы. Медленный, все нарастающий гром.
Лермонтов стоит в расстегнутом сюртуке на поросшей травой дороге. Рядом с ним Столыпин заряжает пистолеты. Второй секундант – белобрысый офицер, почти мальчик – Глебов ест из фуражки спелые вишни.
Поодаль стоит Мартынов. Он снял черкеску, но снова надел пояс с двумя большими кинжалами. Около Мартынова – Васильчиков.
Лермонтов (протягивает руку и пробует, идет ли дождь). Начинается дождь. Слышишь, Монго, как хорошо запахло. Пора кончать эту историю.
Столыпин. Пистолеты готовы. Миша, я очень прошу тебя – прикрой локтем сердце.
Лермонтов. Ну, глупости. Успеем ли мы до дождя?
Подходит Васильчиков. Он заметно нервничает.
Васильчиков. Ну что ж? Начинаем?
Глебов. Кончайте, ей-богу. Ужин стынет.
Столыпин (тихо Васильчикову). Где же доктор? Ведь ты обещал, Васильчиков.
Васильчиков (смущенно). Да знаешь, они такие трусы, эти господа, – ни один не согласился ехать.
Столыпин (пристально смотрит на Васильчикова, потом коротко, гневно говорит). Считай шаги!
Васильчиков – высокий и длинноногий – кладет на дорогу белую военную фуражку Глебова и отмеривает от нее небольшие шаги. После десятого шага кладет на дорогу вторую военную фуражку – Лермонтова.
Васильчиков. Здесь барьер!
Столыпин подает Лермонтову пистолет.
Лермонтов (Столыпину). С Мартыновым бесполезно стреляться. Попадешь в лоб – пуля отскочит. Попадешь ниже – там броня из кинжалов.
Васильчиков (подает пистолет Мартынову, кричит). Сходитесь!
Лермонтов стоит на месте. Мартынов начинает медленно идти на Лермонтова.
Столыпин (кричит). Погодите! В последний раз предлагаю вам помириться и разойтись, господа. Лермонтов. Я готов.
Мартынов (продолжает идти к фуражке, лежащей на дороге). Поздно!
Лермонтов стоит неподвижно. Быстро темнеет, начинается дождь. Молния. Мартынов подымает пистолет, целится и все так же медленно идет прямо на Лермонтова.
Столыпин (Васильчикову). Что это значит, Васильчиков?
Васильчиков пожимает плечами. Мартынов доходит до барьера, продолжая целиться. Делает шаг за барьер. Лермонтов, который сначала с легкой усмешкой следил за Мартыновым, меняется в лице. Усмешка исчезает с его губ. Он смотрит на Мартынова напряженно и вопросительно. Потом быстро закрывает локтем сердце.
(Кричит Мартынову.) Что вы делаете?! Стреляйте или я вас разведу!
Удар грома и выстрел Мартынова. Смутно видно, как Лермонтов падает плашмя, безмолвно. Столыпин бросается к нему и становится перед ним на колени.
Миша, очнись!
В темноте трусливо и стремительно пробегают Мартынов, Васильчиков и Глебов.
Крик Столыпина. Миша, милый! Очнись! Миша! (Кладет себе на колени безжизненную голову Лермонтова, отбрасывает волосы с его лба и рыдает.)
Гром. Ливень усиливается.
Занавес.
Комната Лермонтова в доме у бабушки Арсеньевой в Петербурге. Осень. За окнами низкие рваные тучи, буря, ненастье. Арсеньева сидит в кресле, прижав платок к глазам. Входит Дашенька. Она в черном платье.
Дашенька. Графиня Мусина-Пушкина. Арсеньева (шепотом). Проси!
Далекий пушечный удар.
Дашенька. С ночи крепость стреляет. Как бы не было наводнения, матушка-барыня.