Вера. Понятия не имею.
Надя. Это неладно. Где мама?
Вера. Поехала за дубликатом.
Надя. Дубликат, конторское слово! Какая хлопотливая жизнь! Вечно что-нибудь. Теперь этот юбилей затеяли.
Вера. Но мы затеяли, а общественность хочет отметить пятидесятилетие нашего отца, известного писателя.
Надя. Ты со мной разговариваешь совершенно как мать. Будто я не вижу, как у нас все стараются. Для чего все это? Ужасная скука. Вера, возможно, я скоро выйду замуж.
Вера. Давно пора.
Надя. Ни за что не догадаешься за кого. За Мишу Бурьянова. Удивлена?
Вера. Вот уж ничуть. С его стороны было бы довольно глупо, если бы он на тебе не женился. Да, кроме того, это его прямая обязанность.
Надя. Вера, что ты говоришь! Я ничего не понимаю. Почему… обязанность?
Вера. А как же? Мы его все время материально поддерживали, пока он учился. Теперь всячески вытягиваем его повесть. И будь уверена, папа добьется, что ее напечатают.
Надя. Но я не понимаю, зачем надо вытягивать? У Миши очень хорошая повесть. Он мне рассказывал сюжет. Прекрасная, очень современная вещь.
Вера. Провинциалка, сразу видно, что ты у бабушки на даче воспитывалась. Ты еще в таком телячьем возрасте, когда у тебя все хорошее, все прекрасное. А повесть так себе. Таких повестей мы читаем в месяц тысяч на пять. Так что не обольщайся.
Надя. То, что ты говоришь, ужасно и несправедливо.
Вера. Нет, это справедливо, хотя и не так уж ужасно, как тебе кажется. Имей в виду, что твой Миша совсем не дурак. Быть зятем Корнеплодова — о, это, знаешь ли…
Надя. Ты говоришь страшные вещи. Это неправда. Он совсем не такой.
Вера. Да ты не волнуйся. Ты, конечно, не красавица, но далеко и не дурнушка. Ты молоденькая, смазливенькая, с образованием. Это не может не нравиться. Я не сомневаюсь, что он совершенно искренне в тебя влюблен. У него губа не дура.
Звонит телефон.
Алло. Он на редсовете. (Наде.) Он тебе сделал предложение?
Надя. Нет, ты, положительно, стала разговаривать как мама. Уже давно никто никому не делает предложения.
Вера. А что же делают?
Надя. Будто ты сама не знаешь. Гуляют. Рассказывают друг другу о своей жизни, о детстве, о переживаниях. Строят планы. Ты знаешь, Вера, я так ужасно волнуюсь. А то, что ты мне сказала, — это пошлая ерунда. Сегодня мы с ним три часа ездили в метро по всем станциям. Мама говорит, что он чем-то напоминает нашего папку в молодости. Правда, он красивый?
Вера. Ничего не скажешь. Хорош. Вы будете вполне приличная пара. Если ты его, конечно, будешь держать в руках. Такого парня надо крепко держать в руках. А в целом — я тебе завидую.
Надя. Твой ветеринар тоже хорошенький. В нем есть много симпатии. Только ты слишком строго его держишь.
Вера. Он оказался лапша. От него никакой пользы для дома. Мы его поддерживали, вытягивали, помогли ему закончить дипломную работу, а он все чем-то недоволен, все что-то о себе воображает. Вообще я разочарована.
Надя. Вера, ты его не любишь?
Вера. Во всяком случае, я с ним не вышиваю крестиком и не катаюсь в метро!
Надя. Бабушка рассказывала: когда-то, еще при рабовладельческой формации, жили три сестры — Вера, Надежда, Любовь и их мать Софья, что значит «мудрость». Так вот, у нас в доме Вера, Надежда и Софья есть, а Любви нету. Оттого все такие злые.
Корнеплодова (за сценой). Собаку кормили?..
Надя. Вот идет наша мудрость.
Корнеплодова (входит). Отец не возвращался?
Надя. Нет еще. Ты чем-то расстроена?
Корнеплодова. Не расстроена, а разъярена. Каждый день в этом союзе выдумывают какие-нибудь новые глупости. Лишь бы оправдать свое существование. Твой ветеринар ездил к Сироткину?
Вера. Ездил. Сироткин сказал, что еще дня два может подождать билета.
Корнеплодова. Хорошо. Хамы. Не понимают, с кем имеют дело. (Подходит к столу, перебирает почту.) Четыре повестки на заседание и два пригласительных билета. Перевод из художественного издательства, перевод из журнала… А третьего перевода, из лекционного бюро, не приносили?
Вера. Нет, наверное, завтра принесут.
Корнеплодова. Звонки были?
Вера. Каждые пять минут. Все время отца спрашивали.
Корнеплодова. Конечно! Евтихий Корнеплодов всем нужен. А когда что-нибудь срочно нужно Евтихию Корнеплодову, то потрудитесь подождать.
Бурьянов входит.
А, Михаил Васильевич?
Бурьянов. Здравствуйте, Софья Ивановна, Вера Евтихиевна, а кое с кем мы уже, по-моему, сегодня виделись, не правда ли, Надежда Евтихиевна? (Корнеплодовой.) Позвольте презентовать. (Протягивает газету.) Заметка о юбилее, вот.
Корнеплодова. Четвертая полоса. Хроника. Маловато.
Бурьянов. Зато на двух колонках. Первая ласточка. А дальше пойдет и пойдет. Не сомневайтесь. У меня есть в редакции дружок-неудачник. Готовится интервью и портрет на полторы колонки. Эту заметку непременно надо вырезать и — в архив Евтихия Федоровича. Такая дата, нельзя!
Корнеплодова. Спасибо, Михаил Васильевич, у вас редкая способность всегда делать мне приятное.
Бурьянов. Ай-яй-яй, Софья Ивановна. Опять «вы», и опять «Михаил Васильевич». Может быть, для кого-нибудь уже и Михаил Васильевич, а для вас я всегда Миша или даже лучше — Мишка. Я ведь никогда не забуду, чем обязан вам и всему вашему семейству.
Корнеплодова. Ну, ладно. Спасибо тебе, Мишенька.
Бурьянов. Если бы у меня не было в живых родной мамы, я бы вас считал за маму, столько вы для меня сделали.
Корнеплодова. Не я сделала, а Евтихий Федорович.
Бурьянов. Об этом я и не говорю. Евтихий Федорович для меня уже давно родной отец. Он меня писать учил. Теперь в люди выводит. Верно, лисички-сестрички?
Корнеплодов (входит в бобровой шубе и шапке, с толстыми папками под мышками). Ну, Софьюшка, можешь меня поздравить: роман Туркина «На взлете» забодали. Роман Расторгуева-Птичникова «Жигули» забодали, «Звезды над Балками» Сергеева забодали. Сражался, как лев. Почти всех забодали.
Бурьянов. А мою повесть, Евтихий Федорович?
Корнеплодов. Тебя не забодали. Хотя и раздавались голоса против, но я тебя отбодал. Два раза брал слово. В общем, с тебя причитается.
Корнеплодова. Ты можешь хоть на минуту замолчать? Дубликат не выдали!
Корнеплодов. Почему?
Корнеплодова. Оказывается, имеется решение секретариата, что в случае утери членского билета человек считается выбывшим из организации и, для того чтобы получить новый билет, должен заново вступить в союз. Ну?
Корнеплодов. Это что же выходит? Я должен заново вступить в союз?
Корнеплодова. Евтихий, не наливайся кровью. Сядь. Я сама еле сдерживаюсь.