…а такой перстень я и сам могу себе купить за двести рублей или за полтораста.
Салтыкова. Serge, что ты говоришь?
Бенедиктов подавлен.
И все ты наврал, никакой звезды у тебя нет.
Салтыков. Ты ее не знаешь, я ее прячу от всех. Тридцать семь лет, вместе с табакеркой.
Салтыкова. Ты бредишь.
Салтыков. Не слушайте ее, господа. Женщины ничего не понимают в наградах, которые раздают российские императоры. (Постучав по перстню Кукольника.) Сейчас видел… проехал, Le grand bourgeois. В саночках. Кучер Антип.
Богомазов. Это вы хотите сказать, государь император?
Салтыков. Да, он.
Богомазов. У императора кучер Петр.
Салтыков. Нет, Антип кучер.
Долгоруков. Ежели не ошибаюсь, Сергей Васильевич, случай со звездой был тогда же, что и с лошадью?
Салтыков. Нет, князь, вы ошибаетесь. Это происшествие было позже, в царствование императора Александра. (Бенедиктову.) Поэзией изволите заниматься?
Бенедиктов. Да-с.
Салтыков. Опасное занятие. Вот вашего собрата по перу Пушкина недавно в третьем отделении отодрали.
Салтыкова. С тобой за столом сидеть нет никакой возможности, какие ты неприятности рассказываешь!
Салтыков. Кушайте, пожалуйста, господа. (Салтыковой.) И тебя тоже могут отодрать.
Долгоруков. Между прочим, это, говорят, верно, я тоже слышал. Только это было лет семнадцать назад.
Салтыков. Нет, я сейчас слышал. Проезжаю мимо Цепного мосту, слышу, человек орет. Спрашиваю, что такое? Говорят, Пушкина, барин, дерут.
Богомазов. Помилуйте, Сергей Васильевич, это петербургские басни!
Салтыков. Какие же басни? Меня самого чуть-чуть не отодрали. Император Александр хотел мою лошадь купить за тридцать пять тысяч рублей, а я, чтобы не продавать, из пистолета ее застрелил. К уху приложил пистолет и выстрелил. (Бенедиктову.) Ваши стихотворения у меня есть в библиотеке. Шкаф зет, полка тринадцатая, номер сто тридцатый. Сочинили что-нибудь новое?
Кукольник. Как же, Сергей Васильевич! (Бенедиктову.) Прочитай «Звездочку». Преображенцы, вы любите поэзию, просите его!
Преображенцы улыбаются…
Салтыкова. Прочитайте. Право, это так приятно после этих мрачных рассказов, как кого-то отодрали.
Бенедиктов (сконфужен. Встает). Право, я…
Салтыков. Филат, перестань громыхать блюдом.
Бенедиктов (декламирует).
Салтыкова. Как хорошо!
Бенедиктов.
Преображенцы, перемигнувшись, выпивают.
Кукольник. Браво! Браво! Каков! Преображенцы, аплодируйте!
Богомазов. Прелестная пиэса! [Позвольте мне списать ее.]
Салтыкова. Как поэтично, как трогательно пишете!
Салтыков. А может, вас и не отдерут.
Филат (Салтыковой). К вам графиня Александра Кирилловна Воронцова-Дашкова.
Салтыкова. Проси в гостиную. (Вставая.) Простите, господа, я покину вас. Может быть, угодно курить, прошу. (Проходит через библиотеку, скрывается в гостиной.)
Кукольник (Салтыкову). Истинного поэта драть не за что, Сергей Васильевич! Преображенцы, наполните ваши бокалы!
Пребраженцы охотно наполняют бокалы.
Здоровье первого поэта отечества! Ура!
Богомазов (пьет). Фора! Фора!
Салтыков встает, за ним встают гости. Салтыков идет в библиотеку, усаживается там на диване, за ним следуют другие. Филат проносит в библиотеку шампанское, раздает трубки.