Радаманов. Бюро здесь решительно ни при чем. И часы, и портсигар были у меня в кармане.
Анна. Поверьте, Павел Сергеевич, что мне так неприятно…
Радаманов. Ну, если неприятно, то черт с ними! И не ищите, пожалуйста, больше!
Анна идет.
Да, кстати, как поживает этот Юрий Милославский?
Анна. Я не знаю, Павел Сергеевич. А почему вы вспомнили его?
Радаманов. Вот и я не знаю. Но почему-то только вспомню про часы, так сейчас же вспоминаются его стихи про этого, как его… Кочубея… Что это, хорошие стихи, да?
Анна. Они, конечно, древние стихи, но хорошие. И он великолепно читает, Павел Сергеевич!
Радаманов. Ну, тем лучше. Ладно.
Анна уходит. Радаманов погружается в работу. На столе вспыхивает сигнал, но Радаманов не замечает его. Саввич входит, молча останавливается и смотрит на Радаманова.
(Некоторое время еще читает, не замечая его, машинально берется за карман.) Богат и славен… (Видит Саввича.) А-а!
Саввич. Я вам звонил. Вход к вам свободен.
Радаманов. Я не заметил. Прошу садиться. (Пауза.) Вы что-то плохо выглядите. (Пауза.) Вы что же, помолчать ко мне пришли?
Саввич. Нет, Радаманов, говорить.
Радаманов. О-хо-хо… Согласитесь, дорогой Фердинанд, что я не виноват в том, что я ее отец… и… будем считать вопрос исчерпанным. Давайте кофейку выпьем.
Саввич. Бойтесь этих трех, которые прилетели сюда!
Радаманов. Что это вы меня с утра пугаете?
Саввич. Бойтесь этих трех!
Радаманов. Что вы хотите, мой дорогой? Скажите пояснее.
Саввич. Я хочу, чтобы они улетели отсюда в преисподнюю!
Радаманов. Все единогласно утверждают, что преисподней не существует, Фердинанд. И, кроме того, все это очень непросто и даже, милый мой, наоборот…
Саввич. То есть чтоб они остались здесь?
Радаманов. Именно так.
Саввич. Ах, понял. Я понимаю значение этого прибора. Ваш комиссариат может заботиться о том, чтобы сохранить его изобретение для нашего века, а Институт Гармонии должен позаботиться о том, чтобы эти трое — чужие нам — не нарушили жизни в Блаженстве! И об этом позабочусь я! А они ее нарушат, это я вам предсказываю! Я уберегу от них наших людей, и прежде всего уберегу ту, которую считаю лучшим украшением Блаженства, — Аврору! Вы мало ее цените! Прощайте! (Уходит.)
Радаманов. О-хо-хо… Да, дела… (Звонит.)
Анна входит.
Анна, закройте все сигналы, чтобы ко мне никто нс входил.
Анна. Да. (Уходит.)
Через некоторое время появляется Бунша и молча садится на то место, где сидел Саввич.
Радаманов (подняв голову). Вот тебе раз! Дорогой мой, что же вы не дали сигнал, прежде чем подняться?
Бунша. Очень удобный аппарат, но сколько я ни дергал…
Радаманов. Да зачем же его дергать? Просто-напросто он закрыт.
Бунша. Ага.
Радаманов. Итак, чем я вам могу быть полезен?
Бунша (подает бумагу). Я к вам с жалобой, товарищ Радаманов.
Радаманов. Прежде всего, Святослав Владимирович, не надо бумаг. У нас они не приняты, как я вам уже говорил пять раз. Мы их всячески избегаем. Скажите на словах. Это проще, скорее, удобнее. Итак, на что жалуетесь?
Бунша. Жалуюсь на Институт Гармонии.
Радаманов. Чем он вас огорчил?
Бунша. Я хочу жениться.
Радаманов. На ком?
Бунша. На ком угодно.
Радаманов. Впервые слышу такой ответ. А…
Бунша. А Институт Гармонии обязан мне невесту подыскать.
Радаманов. Помилосердствуйте, драгоценный мой! Институт не сваха. Институт изучает род человеческий, заботится о чистоте его, стремится создать идеальный подбор людей, но вмешивается он в брачные отношения лишь в крайних случаях, когда они могут угрожать каким-нибудь вредом нашему обществу.
Бунша. А общество ваше бесклассовое?
Радаманов. Вы угадали сразу — бесклассовое.
Бунша. Во всем мире?
Радаманов. Решительно во всем. (Пауза.) Вам что-то не нравится в моих словах?