О, опять Стив в своей лачуге в горах…
Фильм шел к своей волнующей религиозной развязке.
Когда зажегся свет, мистер Лидбеттер удовлетворенно вздохнул, медленно поднялся, слегка щурясь. Он никогда не уходил из кинотеатра сразу. Ему всегда требовалось какое-то время, чтобы вернуться к прозаической реальности жизни.
Он оглянулся вокруг. Не так уж много народу, в самом деле. Они все на скачках. Мистер Лидбеттер не одобрял ни скачки, ни игру в карты, ни выпивку, ни курение. Это оставляло ему больше энергии для наслаждения от походов в кино.
Все спешили к выходу. Мистер Лидбеттер приготовился сделать то же. Человек на месте перед ним спал, погрузившись глубоко в кресло. Мистер Лидбеттер вознегодовал от мысли, что кто-то может спать, когда идет такая драма, как «Ни воробья…».
Сердитый джентльмен сказал спящему, чьи ноги были вытянуты и загораживали проход:
– Извините, сэр.
Мистер Лидбеттер дошел до выхода и оглянулся. Позади возникла какая-то сутолока… Возможно, тот человек был мертвецки пьян, а не спал.
Он поколебался, а затем вышел и тем самым пропустил сенсацию дня – сенсацию даже б́ольшую, чем победа Немалого на «Сент-Леджере» при ставке 85 к 1.
Швейцар говорил:
– Похоже, вы правы, сэр… Он болен… Что, в чем дело, сэр?
Другой, вскрикнув, отдернул руку и разглядывал красное липкое пятно.
– Кровь…
Швейцар издал сдавленное восклицание.
Его взгляд различил угол чего-то желтого, выступающий из-под сиденья.
– Чтоб мне провалиться! – воскликнул он. – Это а… b… – «ABC»!
Глава 25
(написана не от лица капитана Гастингса)
Мистер Каст вышел из кинотеатра «Ригал Синема» и взглянул на небо.
Замечательный вечер… Право, замечательный вечер…
В голову пришла цитата из Браунинга: «Есть Бог на небесах».
И все спокойно в мире.
Он всегда любил цитаты.
Он припустился рысью вдоль по улице, улыбаясь самому себе, пока не добрался до «Черного лебедя», постояльцем которого был.
Он вскарабкался по ступенькам к себе в номер – душную, крохотную комнатушку на третьем этаже с окном, выходящим на мощеный внутренний двор и гараж.
Как только он вошел в комнату, его улыбка внезапно исчезла. На рукаве, около манжеты, было пятно. Он прикоснулся к нему – мокрое и красное, кровь…
Он запустил руку в карман и вытащил длинный тонкий нож. Лезвие ножа также было липким и красным.
Мистер Каст просидел долгое время.
Потом он быстро обвел комнату глазами загнанного зверя.
Лихорадочно облизал губы…
– Это не моя вина, – сказал мистер Каст.
Это выглядело так, будто он с кем-то спорит, как школьник оправдывается перед учителем.
Он снова облизал губы…
Снова изучил рукав пальто.
Взгляд его пересек комнату и остановился на умывальнике.
Спустя минуту он уже наполнял раковину водой из старомодного кувшина. Сняв пальто, прополоскал рукав, осторожно выжал его…
Ух! Вода стала красной…
Стук в дверь.
Он застыл в ледяной неподвижности, уставившись на дверь.
Дверь отворилась. Полная молодая женщина с кувшином в руках вошла в комнату.
– Простите, сэр. Ваша горячая вода, сэр.
Ему удалось произнести:
– Спасибо… Я умылся холодной…
Зачем он сказал это? Тотчас же ее глаза остановились на раковине.
Он ожесточенно бросил:
– Я… я порезал руку…
Повисла пауза – да, безусловно, очень длинная пауза, – прежде чем она сказала:
– Да, сэр.
Она вышла, захлопнув дверь.
Мистер Каст стоял, словно окаменев.
Пришло, наконец…
Он прислушался.
Слышны ли голоса, возгласы, шаги вверх по ступенькам? Он не слышал ничего, кроме ударов своего сердца… Внезапно от ледяной неподвижности он быстро перешел к действиям: влез в пальто, подкрался на цыпочках к двери и открыл ее. Никакого шума, кроме знакомого гомона, доносившегося из бара. Он сполз по лестнице… По-прежнему никого. Повезло. Он задержался на нижних ступенях. Куда теперь?
Он принял решение, стрелой вылетел по коридору через заднюю дверь во двор. Там двое шоферов возились с машинами и обсуждали победителей и проигравших.
Мистер Каст быстро пересек двор и оказался на улице.
После первого угла направо, затем налево, снова направо…