Но они говорили слишком тихо, я ничего не смогла разобрать. Я расслышала только, что разговор велся на ломаном испанском языке, на котором говорят в некоторых местах Южной Америки. Видимо, они что-то требовали от мужа и очень злились. Вскоре их голоса стали громче. По-моему, говорил высокий. «Ты знаешь, что мы хотим? — сказал он. — Секретные бумаги! Где они?» Я не знаю, что ответил мой муж, но другой ожесточенно крикнул: «Ты лжешь! Мы знаем, они у тебя. Где ключи?» Тут я услышала звук выдвигаемых ящиков. На стене в гардеробной у мужа находится сейф, в котором он всегда держал довольно много денег. Леони говорит, что сейф был ограблен, но, очевидно, они не нашли того, что искали, потому что затем я услышала, как высокий с ругательствами приказал мужу одеться. По-моему, вскоре их насторожил какой-то шум в доме, и они втолкнули мужа в мою комнату полураздетым.
— Пардон, — прервал Пуаро, — так значит, из гардеробной нет другого выхода?
— Нет, месье, только в мою комнату. Они очень торопились увести мужа, низкий тянул его спереди за одежду, а высокий подталкивал сзади, держа в руке кинжал. Поль попытался вырваться и подойти ко мне. На его лице был страх. Он обернулся к бандитам: «Я должен поговорить с ней», — сказал он. Потом, подойдя к постели, он проговорил: «Все в порядке, Элоиза, не бойся. Я вернусь к утру». Но хотя он старался говорить спокойно, я видела в его глазах ужас. Потом они вытолкали его за дверь, высокий при этом произнес: «Помни, один звук — и ты будешь мертв».
После этого, — продолжала мадам Рено, — я, должно быть, потеряла сознание. Придя в себя, я увидела Леони, которая растирала мне кисти рук и вливала в рот брэнди.
— Мадам Рено, — проговорил следователь, — имеете ли вы представление о том, что искали убийцы?
— Никакого, месье.
— Знали ли вы, что ваш муж чего-то боится?
— Да. Я видела, что он изменился.
— Как давно?
Мадам Рено задумалась.
— Пожалуй, дней десять.
— Не раньше?
— Возможно, но я заметила это недавно.
— Задавали ли вы мужу вопросы о причине его страха?
— Однажды. Но он уклонился от ответа. Тем не менее я уверена, что он ужасно волновался. Но так как он, по-видимому, пытался скрыть это от меня, я старалась делать вид, что ничего не замечаю.
— Знали ли вы, что он обратился за помощью к детективу?
— Детективу? — удивленно воскликнула мадам Рено.
— Да, к этому господину — месье Эркюлю Пуаро. — Пуаро поклонился. — Он прибыл сегодня по вызову вашего мужа.
И, достав из кармана письмо месье Рено, он подал его мадам Рено.
Она прочла его явно с искренним удивлением.
— Я ничего об этом не знала. Видимо, он полностью сознавал опасность…
— Теперь, мадам, я попрошу вас быть откровенной. Не было ли при жизни вашего мужа в Южной Америке какого-нибудь случая, который мог бы пролить свет на убийство?
Мадам Рено глубоко задумалась, потом отрицательно покачала головой.
— Я ничего не могу вспомнить. Конечно, у моего мужа было много врагов, людей, над которыми он взял верх, но я не могу вспомнить ничего определенного. Я не говорю, что такого случая не было, только я о нем не знаю.
Следователь неторопливо погладил бороду.
— Вы можете уточнить время преступления?
— Да, отчетливо помню, что часы на камине пробили два раза. — Она кивнула на массивные часы с восьмидневным заводом, стоявшие посередине каминной полки.
Пуаро встал и внимательно их осмотрел. Удовлетворенный, он кивнул и вернулся на свое место.
— Что это? — воскликнул вдруг комиссар Бекс наклоняясь. — Кажется, ручные часы, их, несомненно, уронили с туалетного столика убийцы. Они разбились вдребезги. Думали ли преступники, что часы могут стать уликой против них?
Он принялся осторожно собирать кусочки разбитого стекла. Вдруг на его лице появилось выражение изумления.
— Это интересно! — вскричал он, рассматривая часы.
— Что такое?
— Стрелки показывают семь часов!
— Любопытно! — проворчал следователь, подходя к комиссару.
Часы заинтересовали и Пуаро. Он взял их у растерянного комиссара, поднес к уху и улыбнулся.
— Да, стекло разбито, но часы ходят.
Все рассмеялись. Не улыбался лишь следователь, он с озадаченным видом сказал:
— Но сейчас, конечно, не семь часов?
— Нет, — учтиво согласился Пуаро, — сейчас несколько минут шестого. Наверное, часы всегда спешили, мадам?
Мадам Рено озадаченно нахмурилась.