— Послушайте, я здесь, чтобы увидеться с мистером Рико. На звонок в парадную дверь никто не ответил, дом был погружен в темноту и поэтому я подъехал сзади.
— Верно. Все здесь пользуются задними воротами. Так удобнее.
Она перестала говорить. Голова опять бессильно упала. Если бы не дерево, женщина была бы уже на земле.
— Слушайте, а почему бы нам не пройти в дом и не выпить, мистер О'Хара? Почему бы нам не устроить маленькую вечеринку?
— Думаю, это хорошая идея. Давайте так и сделаем. Но где? — Кивком головы Эсмеральда указала на дом.
— Там. У меня есть ключ, — она принялась напевать. — Я получила приглашение на бал…
— Отлично. Моя машина стоит на дороге. Что мне с ней делать?
— Въезжайте в ворота и оставьте ее где-нибудь среди деревьев. Там она будет в сохранности. Ее никто не увидит.
— Вы откуда-то приехали? — поинтересовался я.
— А? Да… из Лондона. Я была там на вечеринке. Но потом мне надоело, и я уехала.
— Ну, я пойду, приведу машину. Вы подождете меня здесь? — Она кивнула:
— Подожду.
Я загнал машину на полянку между деревьев и, закрыв ворота, вернулся к ней. Поднял валявшиеся на траве пальто, сумочку, в которой нащупал маленький пистолет, и обнял ее.
— Идем.
Во время ходьбы она чуть-чуть приободрилась. Через минуту мы были уже у дома. Порывшись в сумочке, Эсмеральда выудила оттуда ключ, и мы вошли в дом.
— Справа есть выключатель. Найдите его.
Она стояла, прислонившись к стене, пока я искал выключатель. Когда, наконец, свет озарил коридор, мы прошли по нему в большую, хорошо обставленную комнату, которую я принял за центральный холл. Проходя еще множество дверей и коридоров, я включал свет там, где просила Эсмеральда.
Наконец, мы очутились в большой, но уютной комнате с высоким потолком и хорошей мебелью. На стенах было развешано несколько хороших масляных полотен. У стены стоял большой старомодный сервант с множеством бутылок. Она еле-еле доплелась до одного из больших кресел, стоящих у электрического камина, и плюхнулась в него.
— Добро пожаловать в «Кроссвейз», мистер?
— Меня зовут О'Хара, — напомнил я ей.
— Хорошо, мистер О'Хара. А как ваше имя? — Я ответил, что Кэрил.
— Это хорошее имя. Оно мне нравится. Ты ирландец?
— В общем, да.
— Мне нравятся ирландцы. Не выпить ли нам? А мне еще нужна и сигарета, — попросила она.
Я подал ей сигарету и дал прикурить.
— Вы не хотите переодеться? То платье, что на вас, все вымокло под дождем.
Эсмеральда взглянула на свои разбухшие от воды вечерние туфли.
— Это необязательно. Меня это вовсе не беспокоит.
— Хорошо.
Она посмотрела на сервант.
— Для меня… немного виски… виски с имбирным пивом. А ты, что хочешь… Кэрил.
Я подошел к серванту и смешал для себя виски с содовой. Затем, обмакнув палец в виски, обмазал край чистого стакана и налил туда пиво. Почувствовав запах виски, она ничего не заметит. Поднеся ей стакан, я нагнулся и включил электрокамин.
— Мне здесь очень нравится. О чем мы поговорим? — Она отпила глоток из стакана.
— Какой-то странный вкус.
— Да? Я приготовил мягкий напиток. Поменять? — Эсмеральда помотала головой.
— Не обязательно. Это не важно. Совсем не важно… совсем… совсем…
Я поставил еще одно кресло напротив нее и, закурив, сел в него.
— Расскажите мне что-нибудь, Эсмеральда… почему выносите в сумочке пистолет?
Она подозрительно взглянула на меня.
— А как ты об этом узнал?
— Я нащупал его, когда нес сумочку. Вам требуется пистолет?
Женщина кивнула.
— Мне нужен пистолет, потому что скоро он мне, несомненно, потребуется.
— Интересно. Вам он нужен на всякий случай, для какой-нибудь чрезвычайной ситуации? Другими словами… время, место, благоприятная возможность — и вы берете с собой пушку. Так?
— Почти угадал, Кэрил. Похоже, ты много думаешь.
— Что ты чувствуешь ко мне, Эсмеральда? Я тебе симпатичен?
Она долго смотрела на меня с отсутствующим выражением лица, а потом неожиданно улыбнулась.
— Да. Я знаю тебя совсем немного, но ты мне нравишься. Почему?
— В таком случае скажи, почему ты носишь в сумке пистолет? Кого ты хочешь убить?
Она улыбнулась, но уже не столь любезно. Эсмеральда была красива, но лицо уже частично потеряло былую привлекательность. Нос прямой, зубы белые и ровные, рот хорошо очерчен, но выражение горя и несчастья в глазах сводило почти на нет всю красоту.