– Марк, – это был голос Кермана.
– Я наверху.
Керман взбежал по лестнице.
– Вы никого не видели?
– Двоих. Но они уже не в счет. Вы думаете, здесь есть еще кто-либо?
– Будем осторожны и не станем рисковать зря. Обследуйте следующее помещение, а я вас прикрою.
Гирланд прошел дальше по коридору и открыл дверь. Прижавшись к стене, на него смотрела могучая матрона с пистолетом в руке. Ее нос и рот были прикрыты мокрым носовым платком. Пары газа потоком хлынули в комнату. Они заставили Марину Доринскую судорожно закашляться. Не помог и защищавший ее платок. Воспользовавшись этим, Гирланд бросился на женщину и схватил ее за руку. Щелкнул выстрел, но пуля ушла в потолок. После короткой борьбы ему удалось сорвать с ее лица платок. Марина сделала два шага вперед, пытаясь вскинуть пистолет, но газ уже проник в ее легкие, заставив ее рухнуть на пол.
В дверном проеме возник Керман. Гирланд указал Джеку на большую кровать, где лежала Эрика Ольсен.
– Вот мы и нашли ее, – сказал он. – Быстрее уходим отсюда.
Он подхватил бесчувственную блондинку на руки и бегом выбрался на освежающий дождь. Керман следовал за ним. Без приключений преодолев пустынную аллею, Гирланд опустил свою добычу на заднее сиденье «Ягуара» и только после этого сорвал свою маску.
– Ну, теперь поехали, – сказал Керман, садясь за руль.
– Итак, малышка, вы вновь обрели свою пациентку, не так ли? Теперь ухаживайте за ней хорошенько, – сказал Гирланд, обращаясь к Джаннет.
Десять минут спустя «Ягуар» пересек Мальмезон и на большой скорости помчался по автостраде, ведущей на юг.
Без пяти девять, когда Мари Дэвис снимала чехол со своей электронной пишущей машинки, в приемную вошел Вольфганг Вольверт. При виде этого человека по спине девушки пробежал холодок отвращения.
– Добрый день, – сказал Вольверт. – Надеюсь, я пришел не слишком рано? Мистер Дорн свободен?
Поднимая трубку внутренней связи, Мари посмотрела на него с такой неприязнью, что Вольверт вынужден был отвести глаза.
– Пришел мистер Вольверт, – доложила она после того, как Дорн ответил.
– Пусть войдет.
– Входите, – сказала она, кивнув на дверь кабинета Дорна.
Вольверт еще раз плотоядным взглядом окинул ее фигуру, пересек маленькую приемную и постучал в дверь кабинета Дорна. Он не спал всю ночь и перед тем, как выйти из квартиры, выпил подряд три рюмки коньяка. Алкоголь придал ему смелости, однако сознание совершенного предательства мучило рассудок. Он инстинктивно поглаживал в кармане микрофон, переданный ему Жемчужиной. Вольверт не хотел признаться самому себе, что причиной его отступничества был обыкновенный страх. Но все же он нашел способ оправдаться, хотя бы в собственных глазах. «Американцы ничего не понимают в Китае. Я должен защитить от них тысячелетнюю империю, где я воспитывался среди людей, которых не могу не уважать».
Дорн принял своего советника по азиатским делам, не скрывая своего удивления. В восемь часов утра он уже получил успокаивающие сведения от Гирланда, который находился сейчас почти у цели. Дело было сделано, и каким бы невыносимым ни казался ему Гирланд, он еще раз доказал, что ЦРУ может на него положиться.
– Доброе утро, Вольверт, – сказал Дорн. – Что-то вы очень рано сегодня. Не случилось ли чего?
Шеф сгорал от нетерпения сообщить в Вашингтон о своих успехах и досадовал на раннего посетителя. Он даже не пытался скрыть свое раздражение.
Вольверт подошел к столу, положил на него папку и уселся в кресло.
– Прошу прощения, что я побеспокоил вас так рано, – начал он. – Но я собираюсь уехать в Амбуаз и хотел бы перед этим показать вам несколько фотографий нефритовых изделий, принадлежащих Кунгу. Я нашел их в своих альбомах. Вы сами можете убедиться, что этот маньяк не останавливается даже перед тем, чтобы испортить произведения искусства, лишь бы поставить на них свои инициалы.
Он приподнялся, раскрыл папку и вынул из нее несколько фотографий, которые и передал Дорну. Последний уже плохо скрывал свое бешенство. Он думал только о звонке в Вашингтон и никак не мог взять в толк, какой интерес для него могут представлять инициалы Кунга на нефрите.
– Я не знал, что Кунг еще и коллекционер.
– У него самая большая в мире коллекция нефритовых изделий… – говоря это, Вольверт вынул из кармана микрофон и зажал его в руке.