— Заключительная часть триптиха, о которой вы только что упомянули, была нарисована исключительно благодаря силе воображения, а не по памяти, конечно, — торопливо сказал он. — Когда я прочел о том, в каком состоянии было найдено ее тело, выброшенное волнами на пляж, на меня это произвело неизгладимое впечатление. Последующие две недели я только тем и занимался, что рисовал.
— Пит, кто ее убил?
— Я не знаю. — Он пожал плечами. — Это не важно.
— Возможно, кто-то ее изнасиловал, а убил другой? — предположил я.
— Вашим первым очевидным кандидатом должен быть Кёрк. — Он сделал маленький глоток из своего стаканчика. — Но, конечно, убить могла бы и одна из женщин.
— Которую из них вы бы предпочли?
Он поднялся с кресла, медленно прошел мимо меня и, по-прежнему держа в руке стаканчик, остановился перед большим полотном, изображавшим замаскированных участников шабаша.
— Змея, Кабан или Волк? — Он тихо хихикнул. — Вы требуете от меня нечто вроде суда Париса[29] наоборот, Рик! — Склонив голову набок, он внимательно изучал картину. — Кабан не тянет на роль убийцы, как вы считаете? Так что остается либо Змея, либо Волк. Точнее сказать не могу.
— Если судить по тому, как нарисованы их тела, — заметил я, — в роли Волка должна быть Бренда Малвени. А Змея — это или Аманда, или Мери.
— Зависит от того, кто какую маску носил в тот момент, — весело сказал он.
— Они менялись масками во время шабашей?
— От шабаша к шабашу, — поправил он меня. — Зависело от их прихоти или от приказа Козла.
— Козел всегда был козлом в смысле пола?
— Не всегда.
— Вы мне здорово помогаете, Пит!
Он улыбнулся так, будто я отпустил ему комплимент.
— Право же, вам не нужна никакая помощь, Рик. Вы же эксперт-профессионал.
— Мне нужна любая помощь, какая возможна, — парировал я. — Зачем кому-то убивать Эда Конциуса?
— Я уже говорил вам, — скучающим тоном отозвался он. — Конциус был мерзавцем.
— Должно быть, особенным мерзавцем.
— Он таким и был. У него имелся особый талант выискивать слабости других людей, а потом играть на них. Разве Бренда не рассказывала вам о нем?
— Нет, — раздраженно бросил я.
Длинные ресницы моментально скрыли хитрую усмешку в его глазах.
— А я склонен был предполагать, что к этому моменту она уже все вам выложила.
— Что?
— По-моему, вам следует расспросить ее об Эде, — посоветовал он.
Я подавил свирепое желание врезать ему между глаз, а потом потоптаться по нему.
— Что вы делали прошлой ночью после того, как Мери Пилгрим и я уехали отсюда?
— Я отправился спать. А что?
— Прошлой ночью в доме Конциуса состоялся еще один шабаш, — ответил я. — С тремя участниками и живым алтарем. Возможно, они использовали настоящую кровь, кровь Конциуса, но в этом я не уверен.
— Как интересно! — Он медленно облизнул нижнюю губу. — Каково было соотношение мужчин и женщин в этом шабаше?
— Не знаю. На них на всех были надеты балахоны, сделанные, похоже, из шкур животных, которые полностью скрывали их тела.
— А что вы там делали, Рик? Вас тоже завлекли в шабаш?
— Я был невинным и беспомощным зрителем, — ответил я.
— А вы уверены в том, что правильно выбрали себе работу? — Он сгорбился и непроизвольно начал хихикать.
— Признаю, что я немного не в своей тарелке, — проворчал я. — Иметь дело с кучкой психопатов — это для меня внове.
— Вы и меня включаете в их число?
— Вы идете первым в списке!
Внезапно он перестал хихикать.
— Думаю, вам пора уходить. Вы мне более не интересны, Холман.
Я последовал за ним из подвала, терпеливо подождал, пока он запрет дверь, потом мы поднялись по лестнице и вернулись в библиотеку. Кронин вновь наполнил свой стакан отличным коньяком из хрустального графина и, осторожно принюхиваясь, согрел его в ладонях.
— Спокойной ночи, мистер Холман! — холодно попрощался он.
— Я все думал, — сказал я, — что можно было бы применить один верный способ, чтобы заставить вас раскрыться. Как бы это вам понравилось, если бы я вернулся обратно в подвал и начал кромсать ваши картины на мелкие кусочки?
— Не будьте идиотом! — Он свирепо уставился на меня. — Кроме того, ключ у меня в кармане.
— Будет не так уж трудно отобрать его у вас. — Я злобно ухмыльнулся. — Справиться с таким перезрелым коротышкой, как вы, не составит большого труда.
— Только попробуйте поднять на меня руку!
29
Суд Париса, троянского царевича, над тремя богинями, заспорившими о своей красоте. В данном случае Кронин выбирает из трех женщин убийцу.