— А теперь отбросьте его мне ногой! — резко приказал Кёрк.
Я сделал, как он велел, и тогда Кёрк убрал нож от горла, внезапно толкнул Мери так, что она чуть не рухнула, споткнувшись, затем быстро наклонился и поднял оружие.
— Ну хорошо, Кёрк, — лишенным всякого выражения голосом произнесла Бренда. — И что теперь?
— Мы будем импровизировать. — Он ухмыльнулся. — Ты же слышала, что сказал Холман. Мне по-настоящему удаются импровизации!
— Это бесполезно, Кёрк, — чуть не плакала Аманда. — Разве ты не понимаешь?
— Я же велел тебе заткнуться, — разозлился он. — Если бы ты не вмешалась, я не сидел бы сейчас по уши в дерьме!
— Могу я чем-нибудь помочь, Кёрк? — спросил Кронин. Его голос вновь звучал уверенно.
— Конечно, — ответил Кёрк. — Ты можешь открыть подвал. Шабаш соберется в последний раз!
— Шабаш? — Бренда уставилась на него. — О чем, черт побери, ты толкуешь?
— Не важно! — Он посмотрел на Мери, и в его глазах зажегся огонек. — Раздевайся, лапочка, — нежно произнес он.
— Что? — запинаясь, проговорила Мери.
— Ты прекрасно слышала! Требуется живой алтарь, и выбрали тебя!
— Нет! — Она замотала головой. — Не буду. Ты не можешь…
— Помнишь, как я в тот раз порезал Бренду? — Его голос стал хриплым. — Хочешь, чтоб с тобой случилось то же самое?
С совершенно непроницаемым лицом Мери стянула свитер через голову. Кронин что-то одобрительно пробормотал, и его глаза влажно заблестели.
— Простите меня за мою тупость, — сказала Бренда. — Но чего именно ты добиваешься, Кёрк?
— Предположим, это Мери убила Ширли Рилман, — начал рассуждать Кёрк. — Далее, предположим, что Мери убила также Эда Конциуса. Потому что она была слегка психованной, а Холман как настоящий умный детектив — а он такой и есть! — выяснил всю правду.
— Предположим, — холодно согласилась брюнетка. — И что дальше?
— Он обвинил ее, а она его заколола, — небрежно заметил Кёрк. — Внизу в подвале в окружении всех этих жутких полотен с изображениями колдовских обрядов и прочих штучек. Потом, закончив свое ритуальное убийство, она таким же способом убила себя.
— Нет! — тонким голосом произнесла Мери.
— Поторопись с одеждой! — приказал Кёрк. — Или я прямо сейчас поиграю с тобой ножичком!
Мери медленно один за другим сняла сапоги, расстегнула «молнию» на брюках и еще медленнее стянула их с себя.
— Это может сработать! — внезапно хихикнул Кронин. — Если мы все подтвердим это!
— У тебя нет выбора, — резко оборвал его Кёрк. — У моей горячо любимой сестры тоже нет никакого выбора.
— Кёрк, — прошептала Аманда. — Разве нет другого выхода?
— Нет, — огрызнулся он. — Ты со мной или против меня. Время делать свой выбор, сестренка.
— Хорошо. — Она быстро отвернулась. — Но я не хочу участвовать в этом — в подвале!
— Мы с Питом обо всем позаботимся без особых трудностей, — уверенно заявил он. — Остаешься только ты, Бренда.
— А иначе? — отрывисто спросила она.
— А иначе дорогой папочка узнает всю правду, включая твое участие в шабаше, и все остальное от Холмана, — сказал он. — С его детьми будет покончено. Я отправлюсь в газовую камеру, его рыцарство растает как дым. И ты думаешь, после всего этого твой муженек хотя бы раз посмотрит в твою сторону?
— Знаешь, что? — Уголки ее рта изогнулись в хищной улыбке. — Ты меня убедил!
Мери медленно стянула трусики и отшвырнула их в сторону. Она была полностью обнажена и выглядела столь же желанной, как всегда, но момент был неподходящий, чтобы думать о подобных вещах. Кронин, однако, так не думал, потому что, пожирая ее глазами, опять что-то одобрительно забормотал.
— Отлично, — сказал Кёрк. — А теперь мы спускаемся в подвал. — Он передал Кронину нож. — Ты идешь первым вместе с Мери, а если она будет упираться, пощекочи ее вот этим!
— Есть такое дело, Кёрк! — весело откликнулся Кронин. — В первый раз у меня будет настоящая живая натурщица. — Он, ухмыляясь, посмотрел на Мери. — Пойдем, дорогая!
Она машинально направилась к двери, и Кронин, снова что-то бормоча, последовал за ней. Кёрк, глядя на меня, пригладил свои густые усы.
— Если у вас, Холман, заготовлена прощальная речь, то самое время ее произнести!
Я повернул голову и посмотрел на обеих женщин. Аманда, повернув голову, упорно глядела в другую сторону, и я видел только ее затылок. Взгляд карих глаз Бренды был холоден как лед, когда она посмотрела на меня, а потом сквозь меня.
— Думаю, что обойдусь без прощальной речи, — сказал я. — Чего я не выношу, так это равнодушной аудитории.