Когда она въехала в ворота Рочестер-Эбби и покатила по длинной подъездной аллее, ей уже было более или менее ясно, что с капитаном Биггаром неплохо бы подружиться поближе. Женщине нужен защитник; а кто может быть защитником надежнее, чем мужчина, способный, не моргнув глазом, уйти в камыши по следу раненого льва? Правда, в обычной семейной жизни раненые львы встречаются редко, но все равно жене приятно сознавать, что, появись у нее в доме раненый лев, она спокойно может поручить его мужу.
Подготовительную работу провести будет, как она понимала, несложно. Нескольких приветливых слов и пары нежных взглядов будет довольно, чтобы довести сильную и страстную натуру до точки кипения. Мужчины из джунглей сразу реагируют на нежные взгляды.
Она как раз репетировала такой взгляд в автомобильном зеркальце, когда за поворотом перед нею вдруг вырос Рочестер-Эбби, и капитан Биггар был временно забыт. Она думала только о том, что нашла и видит перед собой дом своей мечты. Эти бледные стены, освещенные ласковыми лучами закатного солнца, эти ряды окон, сверкающих, как алмазы! Ей казалось, что перед нею дворец из какой-то сказки. Домишко в Пасадине, домик в Кармеле и прочие домики в Нью-Йорке, во Флориде, в Мэне и Орегоне, они тоже по-своему неплохи, но не идут в сравнение с этим замком. Такие сооружения, как Рочестер-Эбби, всегда лучше всего смотрятся снаружи и с некоторого расстояния.
Она остановила автомобиль и сидела, любуясь.
Рори и Моника, не дождавшись Билла в тиссовой аллее, направились к дому и столкнулись с ним уже на крыльце. Втроем они вернулись в гостиную и сидели там, предаваясь предвкушению выгодной сделки с прилетевшим из-за океана Санта-Клаусом в юбке. Билл, хоть и слегка воспрявший духом после виски с содой, все еще нервничал. Его лихорадочно дергающиеся руки и ноги, его вытаращенные глаза наверняка заинтересовали бы специалиста по душевным болезням, если бы таковой здесь присутствовал.
— Есть надежда? — дрожащим голосом спросил он, как человек на одре болезни мог бы спросить врача.
— По-моему, есть, — сказала Моника.
— А по-моему, нет, — сказал Рори.
Моника бросила на него убийственный взгляд, и он поперхнулся.
— Тогда на обеде в женском клубе у меня сложилось впечатление, что она вот-вот клюнет, — пояснила она. — Я вывернула ей на голову целый мешок пропаганды, и она явно размякла. Осталось теперь только придать ей решающий толчок. Когда она прибудет, я оставлю вас с ней вдвоем, и ты сможешь пустить в ход свое прославленное обаяние. Применить индивидуальный подход.
— Обязательно, — со страстью в голосе посулил Билл. — Я буду как сизый голубок, воркующий со своей голубкой. Буду играть на ней, как на этом… струнном инструменте.
— Да уж постарайся, пожалуйста, потому что, если продажа состоится, я рассчитываю на комиссионные.
— Ты их получишь, Мук, милая моя старушка. Тебе воздастся тысячекратно. Дай только срок, и ты увидишь у своего подъезда слонов, груженных золотом, и верблюдов, везущих драгоценные камни и редкие благовония.
— А как насчет обезьян, слоновой кости и павлинов?[13]
— Будут и они.
Практичный Рори, твердолобый делец, отнесся к этим фантазиям критически.
— Я лично сомневаюсь, — сказал он. — Вопрос спорный. Даже если допустить, что эта дама — слабоумная, все равно маловероятно, что она даст за владение, подобное Рочестер-Эбби, какую-то колоссальную сумму. Во-первых, все фермы уже от него отошли.
— Это правда, — сразу сник Билл. — И парк принадлежит местному гольф-клубу. Остались только дом и сад.
— Вот именно. Знаем мы этот сад. Я только недавно говорил Мук, что в здешнем саду протекает речка, а в доме…
— Тс-с-с! Замолчи, пожалуйста, — остановила его Моника. — По-моему, Билл, ты вполне можешь получить за дом пятнадцать тысяч фунтов. А то и все двадцать, я бы так сказала.
Билл поднял поникшую голову, как цветок, который полили.
— Ты думаешь?
— Ничего она такого не думает, — снова вмешался Рори. — Просто хочет тебя по-сестрински ободрить, и это с ее стороны очень мило. Достойно всякого уважения. Под этой суровой внешностью прячется нежное сердце. Но двадцать тысяч за сооружение, от которого даже исправившиеся юные нарушители с ужасом отшатнулись? Абсурд. Это не дом, а остатки былого величия. Сто сорок семь комнат!
— Мало, что ли? — не сдавалась Моника.
— Много, но никуда не годится, — твердо констатировал Рори. — Чтобы привести его в порядок, понадобятся огромные средства.
Тут Монике было нечего возразить.
— Возможно, — признала она. — Но миссис Спотсворт — такая американка, которые готовы ассигновать миллион-другой на подобные дела. Да ты, я вижу, сам тут кое-что отремонтировал.
— Капля в море, — вздохнул Билл.
— Ты даже вывел этот ужасный запах на лестничной площадке.
— Хотел бы я сейчас иметь ту сумму, которая на это ушла.
— У тебя что, плохо с деньгами?
— Шаром покати.
— Одну минуточку, — сразу встрепенулся Рори, точно помощник прокурора на суде. — Откуда тогда все эти дворецкие и горничные? Эта отставшая от жизни девушка Джил?
— Она вовсе не отставшая от жизни.
Рори успокоительным жестом поднял ладонь.
— Может, она и не отставшая, не буду спорить, — уступил он защите в этом малозначительном пункте, — но факт таков, что она только недавно расписывала тут нам твои домашние нововведения, и из ее слов следовало, что ты предаешься безумным роскошествам, из-за которых пал Вавилон. Когорты дворецких, кордебалет горничных, повара в неограниченном количестве и настойчивые слухи о мальчиках для чистки ножей и сапог… После ее ухода я еще сказал Мук, что, мол, не заделался ли ты джентльменом-гра… Кстати, старушка, это мне напомнило: ты передала Биллу насчет полиции?
Билл подскочил в воздух на целый фут и снова упал в кресло, дрожа с ног до головы.
— Насчет полиции? Что такое насчет полиции?
— Звонил какой-то хам из местной жандармерии. Фараоны хотят тебя допросить.
— Как это — допросить? Ты что?
— А так. Учинить тебе допрос третьей степени, с применением пыток. А до этого был еще другой звонок. Не назвавшийся таинственный незнакомец. Они с Мук обменялись двумя-тремя любезностями.
— Да, это я с ним объяснялась, — сказала Моника. — Какой-то тип с таким скрипучим голосом, будто поел шпината с песком. Спрашивал номер твоего автомобиля.
— Что?!
— Ты случайно не наехал на чью-нибудь корову? Кажется, теперь это карается законом, и очень сурово.
Билл не переставал мелко дрожать.
— То есть кто-то хотел узнать регистрационный номер моей машины?
— Ну да, я же сказала. Да что с тобой, Билл? У тебя вид такой испуганный. Что случилось?
— Он побелел и сотрясается, как хороший коктейль, — уточнил Рори и положил сочувственную ладонь на плечо шурину. — Билл, доверься мне. Будь откровенен. За что тебя ищет полиция?
— Никакая полиция меня не ищет.
— Не знаю. У меня сложилось впечатление, что они страстно желают тебя заграбастать. Пришла мне в голову одна идея — я даже поделился с тобой, Мук, если помнишь, — а именно, что ты нашел какого-то богача, скрывающего позорную тайну, и решил разжиться за его счет посредством небольшого шантажа. Так это или нет, старина, тебе виднее, но если так, сейчас самое время открыться нам. Ты среди друзей. Мук придерживается широких взглядов, я тоже. Полиция, правда, смотрит на шантаж косо, но я, например, ничего против него не имею. Быстрый оборот средств и никаких накладных расходов. Если бы у меня был сын, не исключено, что я бы его направил по этой линии. Одним словом, если тебя преследует полиция и тебе нужна дружеская рука помощи, чтобы улизнуть за границу, пока еще не выставили охрану в портах, скажи только слово, и мы…
13