От Гюисманса Золя получил и список всех французских епархий, потому что для точности характеристики персонажа ему нужно было тщательно продумать, в какую из них лучше всего определить на службу Кампардона.
В одном из писем Гюисманс рассказывает Золя о чиновниках, прирабатывающих по ночам перепиской лекций нерадивым студентам Центральной школы с имитацией почерка каждого или переписыванием адресов на бандеролях с изданиями рекламной фирмы. «Все эти работы, — пишет Гюисманс, — могут выполняться дома. Существуют чиновники, которые выполняют их во внеслужебное время, то есть вечером и ночью». Для образа Жоссерана Золя воспользовался этой деталью.
Наконец, в последнем письме, связанном с «Накипью», Гюисманс дает подробнейшее описание домов, принадлежащих причту церкви св. Роха. Все это описание почти полностью вошло в роман, вплоть до ящиков с цветами на окнах верхнего этажа, лавчонок в первом этаже, статуи богоматери над входом и т. д.
Сеар, наведя соответствующие справки, подробно охарактеризовал в письме к Золя занятия и доходы комиссионера, предоставив писателю материал для образа дядюшки Башелара. От Сеара же Золя получил подробные сведения о сцене «Освящение кинжалов» из оперы Мейербера «Гугеноты». Эпизод романа, в котором пошлые мещане исполняют сцену из романтической оперы, имел для писателя очень важное значение, ибо одновременно служил и разоблачен иго лицемерного пристрастия буржуа к «возвышенному» и «идеальному» и дискредитации враждебной Золя романтической эстетики. Поэтому он позаботился об особенно тщательной разработке этого эпизода.
Вообще каждая сцена романа, каждый поворот сюжета, равно как и все описания, были продуманы им предварительно до мельчайших деталей. Перед тем как писать роман, Золя составил его подробный план. Он представляет собой объемистую рукопись, содержащую почти триста страниц. Выдержки из него опубликованы до настоящего времени только на русском языке советским исследователем М. Д. Эйхенгольцем в собрании сочинений Золя, выпускавшемся в 20-х — начале 30-х годов издательством «Земля и Фабрика». Из этих фрагментов явствует, с каким вниманием относился Золя к естественности мотивировок в развитии действия, к точности характеристик, правдивости деталей.
Забота Золя о реалистической точности в изображении обстановки действия не сводится только к материально-бытовым деталям. Относя действие к эпохе Второй империи, он точно определяет его временные границы — 1862–1863 годы, и воссоздает общественно-политическую обстановку этих лет. Ил разговоров действующих лиц о современных событиях выясняется их политическая ориентация, определяется расстановка классовых сил в политической борьбе эпохи. На страницах романа ведутся разговоры о дебатах в 1862 году в сенате по поводу воссоединения Италии и судьбы Рима, остававшегося еще под властью папы.
«Доктор Жюйера, по убеждению атеист и революционер, находил, что Рим следует отдать итальянскому королю», — пишет Золя. Это совершенно точно характеризует позицию, которую должен был занимать сторонник революционной демократии в 1862 году, когда завершить воссоединение Италии можно было уже только передачей Рима под власть итальянского короля, поскольку плодами народной борьбы к этому времени успели воспользоваться правители Соединенного королевства. Естественно, что, «напротив, аббат Модюи, деятель ультрамонтанской партии, грозил самыми мрачными катастрофами, если Франция не проявит готовности пролить свою кровь до последней капли за светскую власть пап», и что он же «порицал признание итальянского королевства».
Золя пишет о «страстном якобинце» докторе Жюйера, что он «осуждал мексиканскую экспедицию». Весьма важный штрих: в 1862 году революционер-республиканец не мог не выразить своего отрицательного отношения к этой военно-колониальной авантюре, одной из самых постыдных акций бонапартистского режима.
Политические позиции епархиального архитектора Кампардона также раскрываются в его высказываниях по поводу злободневных событий. «Пуля, ранившая вашего Гарибальди в ногу, должна была бы пронзить его сердце!» — восклицает он. Это — отклик реакционера на свежее газетное сообщение: народный герой Италии был ранен в ногу в сражении при Аспромонте 27 августа 1862 года и взят в плен. Тот же Кампардон «разразился негодующей речью против „Жизни Иисуса“ — вышедшей в 1863 году книги Эрнеста Ренана, который вызвал ярость клерикалов своим стремлением подвергнуть критическому пересмотру евангельскую легенду о Христе, устранив из нее версию о его божественном происхождении.