Пожертвовать таким работником, как Весич, можно было бы только при условии замены его равноценным лицом. Никакой надежды на это,
даже самой отдаленной, нет. Никакой уважающий себя серьезный педагог сейчас работать в детский дом не пойдет. Никому нет охоты за 100 рублей бросать город, отправляться в наше бездорожье и обрекать себя на довольно тяжелое существование в наших неважных квартирах.
И Весич пошел в коммуну только потому, что здесь я. Ни в каком случае нельзя думать, что работа в коммуне устраивает именно Весича. Весича возьмет с охотой любой рабфак, и он заработает в городе несколько сот рублей в месяц без особого напряжения.
В коммуне сейчас только 7 декадных уроков физики, т. е. месячный заработок преподавателя всего 58 руб. Даже и за гораздо большее жалованье никто в коммуну на уроки ездить не будет, и, наконец, такие приезжающие преподаватели вообще ничего не стоят.
Снимая Весича сегодня, мы рискуем остаться без преподавателя физики на всю зиму, а без хорошего работника очень надолго.
Такое же случилось и с математиком. Я вот уже 2 года пробавляюсь таким барахлом, как Бершетин. Недавно можно было получить хорошего преподавателя - Зарка, но он был осужден на 1,5 года за халатность или за превышение власти и поэтому нам оказался не подходящим. Ну и что же? Его нарасхват берут во все рабфаки, а мы так и остались при Бершетине, а это значит, что может быть очень плохим положение наших студентов с математикой в вузе. В городе треть рабфаков сидит без математиков, и получить работника невозможно.
Вообще работников приходится брать на ощупь и часто получать слабых, вроде Строкань. Тем более мы не имеем права швыряться такими определенно ценными работниками, как Весич.
Наконец, если я говорю Вам, что работал с этим человеком несколько лет и очень высокого его ценю, то это что-нибудь для Вас, вероятно, значит. Не допускаете же Вы мысли, что я могу легкомысленно отнестись к такому факту, как "белое" прошлое? ВЫ
ЖЕ ПОНИМАЕТЕ, ЧТО В СЛУЧАЕ КАКОГО-ТО ВРЕДНОГО ОТРАЖЕНИЯ ЭТОГО
ПРОШЛОГО НА РАБОТЕ МНЕ ГРОЗИТ БОЛЬШАЯ БЕДА, ИБО Я НИКОГДА НЕ
ЗАБЫВАЮ, ЧТО РАБОТАЮ В ГПУ. Следовательно, я действительно уверен в действительной советской ценности этого человека.
А Вы хотите, чтобя я получил случайного кандидата, которого никто не знает, который не был у белых, но по своему настроению может быть в тысячу раз хуже и вреднее.
Мое право подбирать персонал, в особенности пользоваться работниками, которых я уже раньше испытал, это право только и может определить успех коммуны. Если до сих пор есть такой успех, то им мы обязаны на 80% подбору персонала, по крайней мере подбору ядра персонала. Если Вы меня такого права лишите, коммуна обязательно будет падать, иначе быть не может - наши педагогические кадры слишком засорены.
Мое право подбирать персонал само собою уравновешивается моей ответственностью за персонал, И В ДЕЛЕ ЭТОЙ ОТВЕТСТВЕННОСТИ Я
НИКОГДА НЕ БУДУ МАЛОДУШНЫМ.
При всем том, положение с персоналом становится очень напряженным и, если такие счастливые назначения, как назначение Весича, нами не будут использованы, мы обязательно "сядем".
Отвечать за это придется мне, ясно, что для меня коньюктура получается далеко не завидная.
Несмотря на то, что Весич был в "белых" или в "желтых", я все-таки убедительно прошу Вас утвердить его, совершенно отвечаю за него как за человека мне известного со всех сторон. Политически Весич не только лоялен, но и активно по-советски настроен, гораздо более по-советски, чем многие работники-педагоги, у которых на 90% поповского мещанства и обывательской злобы. Весича Советская власть давно простила и дала ему хорошее положение, мы не должны его выбрасывать из коммуны по узкобиографическим данным.
...настойчивая просьба о Весиче определяется у меня исключительно соображениями дела. Устраивать самого Весича никакой нужды нет, ибо сейчас нужда в хороших педагогах слишком везде чувствуется.
А. Макаренко
P. S. Барбаров мне говорил, что Весич производит на него хорошее впечатление. Не успел представить Весича предварительно потому, что в отделе кадров ВСНХ пришлось выбирать [работника] в течение одного дня.
А. М.
ИЗ ПИСЬМА Г. С. МАКАРЕНКО
9 сентября 1931
...Я по-настоящему тоскую и похож на доберман-пинчера, которого бросил хозяин. Нам в Сочи подарили доберман-пинчера, хозяин привязал его к нашей палатке и ушел. Собака сначала рвалась за ним, потом улеглась на мешке и плакала на весь лагерь до позднего вечера, а на другой день она не ела и не пила, а молча простояла у входа в палатку целый день, не отрываясь, глядя в ту сторону, куда ушел хозяин.
Никто лучше меня не понимал доберман-пинчера, и я очень ему сочувствовал. Сегодня я и сам такой...
КОММУНАРУ ЧЕРНОМУ
14 апреля 1932
Дорогой товарищ Черный!
Спасибо тебе и Матвееву, что не забываете меня. Благодаря Вашим письмам я знаю все, что делается у нас в коммуне, и задаром не беспокоюсь.
Хлопцы наши молодцы, что держат дисциплину и порядок, я за это им страшно благодарен.
О колонии им. Горького интересно: как же это устроили праздник и не сумели удержаться от пьянства?
Тимофей Денисович#1 писал мне, что у нас плохая весна, а Вы пишете, что хорошая. Как же так? А в Москве весна прямо на ять: солнечные дни, уже кругом сухо, почти как в Крыму.
Спасибо, что пишете. Скоро буду в Харькове.
Передай привет Матвееву, Богдановичу, Коломийцу, Студецкому, Анисимову, Сычеву и всем коммунарам.
По коммунарам соскучился.
Передай привет этому ленивому Степану Акимовичу, который не хочет со мной переписываться.
Твой Макаренко.
М. М. БУКШПАНУ
август 1932
Дорогой Михаил Маркович!
Простите, что пишу карандашом, мы в походе и еще не устроились, стараюсь как можно разборчивее.
Сегодня получили Ваше письмо - на него отвечаю подробно.
Токаренко меня не удивляет - это страшно отставший тип, и я никогда не дал бы ему отдельного отпуска, если бы моя воля. Коммунары его, наверное, будут выгонять, по совести говоря, мне не хочется выступать в его защиту. Помните историю 1930 г., когда тот же Токаренко учавствовал в продаже пальто и часов с Гершановичем? Тогда Вы здорово защищали виновных, и я защищал под Вашим влиянием и по Вашему наущению.
В этом пункте основной вопрос советской педагогики, и в письме его не решить. Личность или коллектив? Я хочу орудовать большими числами и доказывать, что выгоднее жертвовать отдельной личностью и воспитывать коллектив, чем возиться с отдельным человеком, хотя бы и с некоторой надеждой на успех, но с явными травмами для коллектива.
Для меня сейчас этот вопрос имеет прямо жизненное значение.
Токаренко нужно выгнать еще и потому, что коммуна теряет и свое воспитательное значение и свою воспитательную силу и уже не может рассчитывать на особенный успех в трудных случаях.
Я это мог бы предсказать заранее и мог бы это доказать теоретически, но ведь достаточно и фактов. С такими, как Токаренко, Белостоцкй, Лазарев, Жуков, Яковлев, можно справиться только при помощи самого энергичного поднятия культурного уровня и обязательно на фоне действенного, полного достоинства и уверенности коллектива.
По отношению к воспитательной работе коллектива мы сейчас поступаем прямо самоубийственно и очень быстро скатываемся на позиции Болшева и Прилук#1, совершенно безграмотные с точки зрения воспитательной логики.
Утверждение, что никакого воспитания не инужно, что воспитывает только работа на производстве, - одна из завиральных идей, которыми так полна педагогическая кустарщина. Подобных, скороспело изобретенных, на вид даже революционных, а на самом деле затасканных мещанских "педагогических" афоризмов я в последние 4 месяца наслушался довольно. Заменять четкую и до конца продуманную воспитательную систему случайным набором "педагогических взглядов" - значит быстрыми шагами приближаться к обычному типу детского дома, и никакой завод нас от этого не спасет.