Избегая этого, наша система вводит:
а) равноправие воспитателей и воспитанников#8,
б) обязательное участие тех и других во всех функциях коммуны,
в) возможность подчинения воспитателей воспитанникам#9,
г) отказ педсовета от права законодательства#10,
д) нераздельность педколлектива по комнатам или по функциям,
е) игнорирование почасового распределения труда воспитателей,
ж) единый детский коллектив,
з) самоуправление коммунальными отрядами#11,
и) систему переменных сводных отрядов,
к) обязательное приветствие,
л) символ единства - знамя,
м) воспитание переживания общеколлективной чести.
III. Диктатура коллектива#12 В наш соцвос с самого начала привнесены были идеи свободного воспитания, идеи о правах ребенка, о непогрешимости ребенка. Хотя формально у нас и отказались от этой шумихи, в нашем обществе, в особенности интеллегентной его части, продолжают жить старые педагогические фе
тиши. У нас готовы признать за благо дисциплину, но решительно не способны без отвращения наблюдать какое угодно дисциплинирование, которое если и допускается, то обязательно с тем условием, чтобы оно протекало приятно, без конфликтов и "насилия".
Мы при этом считаем: для того, чтобы это принуждение приходилось применять как можно реже, чтобы оно не было усмирением, а законом, оно должно быть абсолютным, т. е. применяться с железной необходимостью, как только есть нарушение, без пропусков, без уговаривания, без послабления#13.
Совершенно безнадежно думать, что это принуждение возможно без конфликтов, без насилия и без неприятностей. Общественное желание, чтобы в детском доме все решительно и всегда напоминало счастливую Аркадию#14, это тем более невозможно, что мы имеем дело с детьми, более или менее запущенными.
В то же время, поскольку мы имеем свободный, живой, реально самоуправляющий коллектив, поскольку у нас не придавлена личность, постольку у нас больше возможностей проявиться и отрицательным сторонам личности.
Поэтому принуждение может иногда принять форму насилия, если без него обойтись невозможно.
Всякое принуждение при этом должно совершаться только уполномоченным для этого лицом или органом и при обязательном одобрении коллектива и обязательно от его имени.
Опыт показывает: чем прямее, откровеннее и увереннее проводится принуждение, тем реже его приходится применять. В таком случае представление о силе коллектива делается привычным и положительным переживанием.
Кто должен быть уполномочен на принуждение? Это очень трудный, но все же технический процесс. Правильная и точная политика принуждения должна находиться в руках опытного, знающего и тактичного человека. Это нельзя доверять нескольким людям, и, следовательно, ясно, что только заведующий учреждением может быть уполномочен на это. Но именно уполномочен, т. е. настолько может пользоваться доверием, чтобы об этом не могло быть двух мнений. Я не возражал бы даже против выборности заведующего детским составом.
Внешним выражением принуждения является наказание.
Проблема наказания чрезвычпйно трудна, и здесь предстоит еще много поисков. Во всяком случае во всяком наказании должна быть логика, соответствующая логике поступка. Но в некоторых случаях наиболее уместным является формальное наказание, например "домашний арест"#15. Можно даже допустить и точный кодекс, во всяком случае такой опыт произвести не мешало бы.
Возражая решительно против физического наказания, мы все же считаем, что в некоторых случаях применение физической силы бывает необходимо, главным образом с целью задержки, остановки.
Говоря о наказании, мы все еще должны помнить, что нашей целью, как и целью всего общества, является такая организация влияния, когда наказание станет излишним. В настоящий момент до этого еще очень далеко, но наше воспитательное учреждение все еще стоит впереди общества.
IV. Первичный коллектив Вопрос о первичном коллективе тем более важен, чем острее мы ставим вопрос о единстве коллектива. Это единство отнюдь не предполагает аморфности коллектива. Последний должен быть организован, т. е. обладать живыми органами движения и действия.
Идея социального воспитания требует, чтобы детский коллектив был построен по законам данного общества. Обращаясь к обществу советскому, мы видим, что оно разделяется на множество первичных коллективов, причем сеть этих первичных коллективов очень сложна: отдельный член общества состоит членом нескольких первичных коллективов (рабочего, партийного, кооперативного, жилищного), но основным коллективом всегда является рабочий.
По этому образцу мы строим систему наших первичных коллективов. Каждый воспитанник должен состоять членом нескольких групп (рабочей, школьной, клубной, партийной#16). Наше отличие от обычных систем соцвоса заключается в том, что основным первичным коллективом мы считаем производственный отряд, а не спальню или школьную группу.
Этот момент мы считаем чрезвычайно важным, ибо он определяет основной характер нашего воспитания. Превалирование спальни, как уже было сказано, дает очень бледный эффект узкого соседского компанирования личности, превалирование же школьной группы ведет к воспитанию интеллегентских тенденций в развитии, что в нашем обществе представляется прямо гибельным. Обычно у детей в таком случае образуется пренебрежение к производственному труду, развивается чисто индивидуальный комплекс устремлений, иногда чересчур повышенное мнение о своих способностях, дилетантское суждение о вещах. В обществе буржуазном чисто школьное воспитание не шло вразрез с тенденциями общества, поскольку оно, во-первых, гармонировало с интеллигентским бытом буржуазной семьи, во-вторых, вообще соответствовало задачам командующего класса. Наши рабочие дети, особенно беспризорные, получают совершенно ложную зарядку, которая потом спутывает возможность правильной ориентировки в жизни.
Лучшим примером гибельности такой установки является история дома им. ВУЦИКа#17, разложившегося, несмотря на прекрасные материальные условия.
Производственный отряд у нас является хозяином своей мастерской.
Для работ по самообслуживанию, а летом по сельскому хозяйству#18 производственные отряды выделяют из себя временные (сводные) отряды. В трудовой коммуне им. Ф. Э. Дзержинского на такую работу зимой расходуется 25% рабочей силы, летом же больше. Благодаря этому наши производственные отряды приобретают характер профессиональных союзов, и, с другой стороны, отряды не занимаются в своем обособлении. Из прилагаемой "конституции" трудовой коммуны видна техника функционирования основных и сводных отрядов. Между прочим, мы и нашим школьным группам придаем характер сводных рабочих отрядов.
V. Самоуправление Как и положено по соцвосу, у нас имеется выборное детское самоуправление. Моменту выборности, впрочем, мы придаем меньшее значение, нежели функционированию. Мы считаем, что каждый воспитанник должен пройти не только через рабочее усилие, но и через усилие организатора и хозяина. Мы решительно стоим против замыкания органа самоуправления в самом себе, его отрыва от массы, как это обычно наблюдается в наших детских учреждениях. Детские исполкомы, избираемые всем детским коллективом, обыкновенно представляют чисто бюрократические верхушки в детском коллективе, рабочие функции этой верхушки особенные, даже в быту она отделяется от массы. Самый же главный недостаток такого самоуправления состоит в том, что оно заключает в себе очень небольшую часть детей, обычно не боле 5%, действительным же активом является только президиум из нескольких человек.
Система небольших производственных отрядов, усложненная системой недельных рабочих отрядов, школьных сводных отрядов, отдельных индивидуальных задач, позволяет нам достигать следующих выгод:
а) выборные командиры производственных отрядов, составляя орган самоуправления (совет командиров) и работая в этом органе как "член правительства", каждый в своем отряде является уже организатором быта и работы, принимающим также одинаковое со всеми участие в работе и несущим ответственность от имени отряда;