Второй вариант – зрелая книга. Беляев уже прошел через опыты Эвальда, Гаскеля, Волера, Брюхоненко… Валентин Стеб- лин, ученый и близкий знакомый Беляева, спорил с ним не один вечер, обсуждая проблемы оживления органов тела и возможность их автономного существования.
Новый «Доуэль» станет символом ученого в буржуазном обществе – талантливой, но беспомощной головы. В «Доуэле» – трагедия инженера Дизеля, обокраденного и убитого конкурентами, и видоизмененная будущая трагедия Эйнштейна, решившегося на искания в области ядерной энергии, имея в виду лишь борьбу с фашизмом, и беспомощного и потрясенного, когда Пентагон, этот многоголовый Керн, сбросил атомные бомбы на мирные города Японии…
В начале 1938 года Беляев расстается с редакцией «Вокруг света». Последнее, что в этом году он печатает в «Вокруг света», – это рассказы «Невидимый свет» и «Рогатый мамонт» и роман «Лаборатория Дубльвэ».
Одиннадцать самых интенсивных творческих лет (с годовым перерывом) и публикация большинства романов навсегда связывают имя Александра Беляева с названием журнала.
Летом 1938 года Беляевы, наконец, прочно обосновываются в Пушкине, в большой и удобной квартире на Первомайской улице.
Пушкин в то время был настоящим городком литераторов. В пушкинской газете «Большевистский листок» печатаются живущие там Алексей Толстой, Вячеслав Шишков, Ольга Форш, Юрий Тынянов, Всеволод Иванов. Постоянным сотрудником, патриотом этой – с тиражом всего в 6 тысяч экземпляров – газеты становится Александр Романович.
В газете за три года ее существования Беляевым напечатано множество очерков (почти еженедельно) на самые разнообразные темы, фельетоны, рассказы.
Как-то в шутку Беляев сказал: «Я газетчик. Когда я умру, не нужно особых похорон. Меня следовало бы похоронить, обернув старыми номерами газет».
В 1939 году Беляеву уже 55 лет. Тем для романов у него еще на двадцать лет жизни…
Часами обо всем самом интересном на свете может рассказывать этот седой, очень худой старик.
С археологом он будет говорить об Анцилловом озере и Иольдиевом море, с пулковским астрономом – о странных радиосигналах с Марса.
У него каждую неделю собираются пионеры. Беляев ведет у них драматический кружок.
Ставится «Голова профессора Доуэля». Беляев знакомит ребят с законами игры, режиссуры, устройством декораций. Он умеет увести человека и в прошлое и в будущее. Даже бывшие карманные воришки и беспризорники, утирая носы, говорят друг другу: «Смотри здесь не наследи, вытирай ноги», – и, раскрыв рты, слушают рассказ о полете на Луну.
Беляев пишет статьи об организации досуга детей. Еще в ноябре 1938 года он выступил в печати с предложением построить недалеко от Пушкина «Парк чудес», где будут и девственный лес, и уголки истории, и отдел звездоплавания с ракетой и ракетодромом, и чудеса оптики, акустики и так далее… Проект грандиозный! Беляева поддерживают Н. А. Рынин, Я. И. Перельман, Любовь Константиновна Циолковская. Но предвоенное время заставляет отложить реализацию проекта.
Спустя много лет предприимчивый американец Уолт Дисней в своем «Диснейленде» осуществит многое из того, что наметил когда-то советский фантаст…
Среди биографических очерков Александра Романовича – очерки о Фритьофе Нансене, Ростовцеве, А. С. Пушкине, Жюле Верне, Уэллсе, Ломоносове, Циолковском…
Очерки о военной технике, разведении рыбы, растениеводстве, транспорте будущего, световых декорациях, русском языке, Дворце Советов и т. д.
Но это по дороге к главному. А главное – романы. Эти романы станут новым этапом в его творчестве, это будут, по словам самого писателя, «синтезирующие художественные произведения о путях развития человечества, о мире, о людях будущего».
Зимой 1939 года Беляев работает над романом «Пещера дракона» и обдумывает книгу о биологических проблемах, знакомясь с работой Института мозга, с трудами Павлова, Бехтерева.
Весной он пишет «Ариэля» и набрасывает вчерне либретто для техфильма «Покорение расстояний».
Когда-то давным-давно Беляев писал короткие скетчи, думая пристроить их в кино. Да и начинал-то он с кинорассказа «Остров Погибших Кораблей», считая эту книгу своим погибшим кораблем на море кинодраматургии.
Кино всегда тянуло его, и стиль беляевских романов и повестей, резкий, как ремарка кинорежиссера, так и просился в кинокадры.
И вот сейчас Беляев переделывает для Одесской киностудии свой рассказ «Когда погаснет свет» в киносценарий.
День его начинается рано утром. После завтрака Беляев обдумывает экспозицию, героев, коллизии. Сначала все должно быть приведено в стройную систему в голове.
Затем он назначает число, когда начнет диктовать (иногда пишет сам карандашом на длинных полосах бумаги).
Ну, пиши, карандаш! Это сигнал к тому, что все готово. Когда он нездоров и должен лежать, книги, газеты, письма, гости и радиоприемник – его единственная связь с жизнью. Тогда с будущими героями произведений дело обстоит хуже. Создавая книги, Беляев конструировал их: вырезал из одной фотографии голову, из другой фигуру человека, костюм и изобретал тот или иной типаж, придумывая для него соответствующую биографию или, наоборот, подклеивая его к сюжетной канве.
Когда он чувствует себя сносно, он гуляет по дорожкам Екатерининского парка. Осенью собирает букеты из желтых и красных кленовых листьев.
С дней юности его любимый цвет – голубой. И с дней юности чувство юмора никогда не покидает его.
Никогда и никто не слышал, чтобы он пожаловался на свою болезнь. Мало того, когда кто-нибудь приходит к Беляеву, из его комнаты доносятся взрывы хохота: писатель умеет смешить и смеяться.
Устраивая домашние банкеты с друзьями, он пьет за компанию… из наперстка. Что делать? Больше нельзя. Когда он был широкоплечим лицеистом, он умел выпить и любил подонжуанствовать, любил бродяжничать, мистифицировать знакомых и – просто жить.
И сейчас он любит жить. Ему нравятся и толчея в трамваях, и базары, и книжные развалы, шум цирка и тишина Пулковской обсерватории.
Он любит и суету, и бестолковщину, и мудрость жизни, этот старик с неизменившимися темно-карими глазами.
В 1940 году Беляеву делают операцию почек. Писатель настолько хладнокровен, настолько его как писателя интересует процесс операции, что по его просьбе и с разрешения хирурга сестра держит зеркало, чтобы Александр Романович мог видеть всю операцию сам.
Вот каким рисует писателя в предпоследний год его жизни человек, сотрудничавший вместе с ним в газете «Большевистский листок»:
«Скромно обставлен кабинет. Полупоходная койка. По стенам – картины с фантастическими изображениями. Мерно гудит ламповый приемник. Настольный телефон и книги… книги- книги…
Ими завалены стол, этажерка, шкаф и до потолка вся соседняя комната – библиотека. На койке лежит человек с высоким лбом, лохматыми черными бровями, из-под которых смотрят ясные, проницательные глаза…»
Вот самая последняя заметка Александра Беляева, напечатанная в «Большевистском листке» 26 июня 1941 года: «Труд создает, война разрушает. Нам навязали войну-разрушительницу. Что ж? Будем разрушать разрушителей. Наша армия докажет врагу, что рабочие и крестьяне, из которых она состоит, умеют не только строить заводы и фабрики, но и разрушать „фабрики войны“».
Через несколько месяцев в Пушкин вошли немцы. Автором «Властелина мира» и «Светопреставления» заинтересовывается гестапо. Исчезает папка с документами. Немцы роются в книгах и бумагах Беляева.
Маргарита Константиновна по вечерам перетаскивает в темный чулан соседней, оставленной жильцами квартиры все сокровища мужа: его рукописи, романы, которые должны увидеть свет.
Александр Романович заболевает. Он уже больше не встает. 6 января 1942 года Беляева не стало.
Как-то, гуляя под Москвой в Быкове, писатель сказал жене: «Знаешь, когда-нибудь и моим именем назовут какой-нибудь тупичок».
Прошло много лет. Нет пока ни площади, ни улицы, ни даже тупичка его имени.