Маленький человечек вскочил на ноги. Он принялся шагать из угла в угол, что-то возмущенно бормоча себе под нос.
Внезапно он спросил:
– Разрешите?
И, подойдя к выключателю, включил свет. Он вернулся, сел на стул, положил руки себе на колени и в упор посмотрел на хозяйку.
– Неужели Эркюль Пуаро мог ошибиться?
– Никто не может быть вечно правым, – холодно произнесла миссис Лорример.
– Я могу, – сказал Пуаро, – я никогда не ошибаюсь. Это настолько непреложно, что пугает меня. Но на сей раз очень похоже, что я оказался неправ. И это меня огорчает. Кому, как не вам, знать, как вы это сделали! Вы убили! Но, как это ни абсурдно, Эркюль Пуаро лучше вас знает, как это было на самом деле.
– Вот именно, абсурдно, – еще холоднее сказала миссис Лорример.
– Значит, я сумасшедший. Я определенно схожу с ума! Нет, sacre nom d’un petit bonhomme,[168] – я не сумасшедший! Я прав. Безусловно прав. Я готов поверить, что вы убили мистера Шайтану, – но вы не могли его убить таким образом, как вы мне рассказали. Никто не может сделать того, что не dans son caractere![169]
Он замолчал. Миссис Лорример определенно задыхалась от гнева, кусала губы и уже хотела что-то сказать, но Пуаро опередил ее:
– Либо убийство Шайтаны было задумано заранее, либо вы вообще его не совершали!
– Я и в самом деле допускаю, что вы сошли с ума, – резко сказала она. – Если я решила признаться, что совершила преступление, зачем мне лгать, выдумывать, как я его совершила. Какой смысл в этом?
Пуаро снова поднялся и обошел комнату. Когда он вернулся на свое место, его поведение изменилось. Он успокоился и стал добродушным.
– Вы не убивали Шайтану, – спокойно сказал он. – Теперь мне это ясно. Я все понял. Харли-стрит, и крошка Энн Мередит стоит несчастная на тротуаре. Я понимаю также и другую девушку – девушку, которая когда-то, много лет назад, долго шла по жизни все время одна, в страшном одиночестве. Да, я все это понимаю. Но одной вещи я никак не пойму: почему вы так уверены, что убийство совершила Энн Мередит?
– Ну, в самом деле, мсье Пуаро…
– Совершенно бесполезно продолжать мне лгать, мадам. Говорю вам, я знаю истину. Я понимаю те чувства, которые завладели вами в тот день на Харли-стрит. Ради доктора Робертса вы бы на это не пошли, нет! Вы бы не сделали это и ради майора Деспарда, nоn plus.[170] Но Энн Мередит – это другое дело. Вы пожалели ее, потому что она сделала то, что когда-то сделали вы. Вы даже не знаете, во всяком случае, я так думаю, какая у нее была причина для преступления. Вы совершенно уверены, что именно она совершила его. И были уверены в этом с того самого вечера, когда это произошло, с того самого момента, когда инспектор Баттл предложил вам высказаться по поводу случившегося. Да, видите, я все это знаю. Совершенно бесполезно продолжать мне лгать. Вы понимаете это или нет?
Он остановился в ожидании ответа, но его не последовало. Он с удовлетворением кивнул:
– Да, вы разумны. Это хорошо. Вы совершаете, мадам, очень благородный поступок, хотите взять вину на себя и позволить этому ребенку избежать наказания.
– Вы забываете, мсье Пуаро, – сухо произнесла миссис Лорример, – я не невинная женщина. Много лет назад я убила собственного мужа…
На минуту наступило молчание.
– Понятно, – сказал Пуаро. – Справедливость. В конце концов только справедливость. Это не лишено логики. Вы хотите понести кару за содеянное. Убийство есть убийство, не важно, кто жертва. Мадам, у вас есть мужество, вы обладаете проницательностью. Но я спрашиваю вас еще раз: как вы можете быть настолько уверены? Откуда вы знаете, что именно Энн Мередит убила мистера Шайтану?
Глубокий вздох вырвался у миссис Лорример. Она больше не могла выстоять перед упорством Пуаро. Она ответила на его вопрос совершенно просто, как ребенок. Ответ был по-детски прост.
– Я сама это видела, – сказала она.
Глава 27
Свидетель-очевидец
Внезапно Пуаро расхохотался. Он не мог сдержаться. Голова у него откинулась назад, и его раскатистый галльский смех заполнил комнату.
– Pardon, madam,[171] – сказал он, вытирая слезы. – Я не смог сдержаться. Тут мы спорим и приводим причины. Мы задаем вопросы! Мы обращаемся к психологии. А оказывается, был свидетель преступления! Рассказывайте же, не томите!
– Был довольно поздний час. Энн Мередит была болваном. Она поднялась и заглянула в карты своего партнера, а затем стала ходить по комнате. Расклад был не интересен, исход – ясен. Мне не было нужды сосредоточиваться на картах. Когда мы приступили к трем последним взяткам, я посмотрела в сторону камина. Энн Мередит наклонилась над Шайтаной. Как раз когда я посмотрела, она выпрямилась, ее рука в тот момент оставалась у него на груди – положение, которое вызвало у меня удивление. Она выпрямилась, и я увидела ее лицо, уловила ее быстрый взгляд в нашу сторону. Вина и страх – вот что я увидела на ее лице. Конечно, я не знала, что тогда случилось. Я только гадала, что же такое она могла сделать. Позднее узнала…