Второй, позднейший план «Арабесок», набросан Гоголем на стр. 3 тетради РМ4 (ЛБ). Тетрадь эта содержит черновые автографы значительного числа произведений, вошедших в «Арабески». Второй план «Арабесок» опубликован Н. С. Тихонравовым в Сочинениях Гоголя, 10 изд., т. V, стр. 557–558.
Скульптура, живоп<ись> и музыка 1.
О Пушкине 6.
[Об архитект<уре>]
О средних веках 2.
Взгляд на Малороссию 7.
Глава из историч<еского> ром<ана>
Об архитектуре 9.
Женщина 10.
О [плане] преподаван<ии> всеобщей истории 5.
Миллер, Шлецер и Гердер.
О малорос<сийских> песнях
Невский проспект.
[Учитель]. О переселении народов.
О преподаван<ии> географии.
Отрывок из романа.
[Учитель]. Тракт<ат?> о правлении.
Учитель.
Картина Брюлова.
Записки сумасшедш<его> музыкант<а>.
В отличие от первого, второй план «Арабесок» уже близок к окончательному составу сборника. В нем, как и в самом сборнике, 18 названий, но вместо «Портрета», «Жизни» и «Ал-Мамуна» еще фигурируют «Женщина» и «Учитель» (не включенные в сборник), а также не осуществленная Гоголем статья, названная в перечне «Тракт<ат?> о правлении» (см. о ней в комментарии к статье «Ал-Мамун»*). Датировать второй план «Арабесок» можно концом августа — сентябрем 1834 г., так как он составлен Гоголем позднее написания статьи о «Последнем дне Помпеи» (август 1834), но до завершения работы над «Записками сумасшедшего» и «Ал-Мамуном» (октябрь 1834).
Окончательно план сборника определился у Гоголя, вероятно, лишь к концу октября 1834 г. К этому времени Гоголь закончил работу над редактированием отдельных произведений и статей, и весь сборник в уже окончательном виде смог быть представлен в цензуру. При прохождении через предварительную цензуру урезкам подвергся лишь «Невский проспект» (см. т. III наст. изд., стр. 638 и 644); статьи были пропущены без изменений. В ноябре же, очевидно, началось печатание. 14 декабря 1834 г. Гоголь писал М. П. Погодину об «Арабесках»: «Ты спрашиваешь, что я печатаю. Печатаю я всякую всячину. Все сочинения и отрывки и мысли, которые меня иногда занимали. Между ними есть и исторические, известные уже и неизвестные. Я прошу только тебя глядеть на них поснисходительнее. В них много есть молодого».
Перед выпуском книги, в конце декабря 1834 г. — начале января 1835 г., у Гоголя вышла новая «довольно неприятная зацепа по цензуре»; на этот раз цензурное вмешательство коснулось «Записок сумасшедшего», из которых Гоголю пришлось выкинуть несколько «лучших мест» (см. т. III, стр. 699, и т. X, стр. 346). Вмешательство цензуры задержало выход уже готового к этому времени сборника. Наконец, около 20–22 января «Арабески» вышли в свет, и первые экземпляры их были посланы Гоголем Пушкину, М. П. Погодину и М. А. Максимовичу.
Посылая «Арабески» Погодину, Гоголь писал 22 января 1835 г.: «Посылаю тебе всякую всячину мою. Погладь ее и потрепли: в ней очень много есть детского и я поскорее ее старался выбросить в свет, чтобы вместе с тем выбросить из моей конторки всё старое, и, стряхнувшись, начать новую жизнь. Изъяви свое мнение об исторических статьях в каком-нибудь журнале. Лучше и приличнее, я думаю, в журнале просвещения. Твое слово мне поможет. Потому что и у меня, кажется, завелись какие-то ученые неприятели». А в письме к Максимовичу Гоголь шутливо писал, подчеркивая жанровое разнообразие и оригинальность своей новой книги: «Посылаю тебе сумбур, смесь всего, кашу, в которой есть ли масло, суди сам» (т. X наст. изд., стр. 348–349).
Реакционная критика 30-х годов, боровшаяся против Гоголя-реалиста, встретила статьи Гоголя, помещенные в «Арабесках», резко враждебно. «Всё, что бы мы здесь ни сказали, не в состоянии дать надлежащего понятия об уродливости суждений и слога, о тяжких грехах против вкуса, логики и простых обыкновенных познаний в науках и художествах, о напыщенности фраз, внутренней пустоте мысли и дисгармонии языка, какими отличаются эти „пьесы, высказавшиеся от души в разные эпохи жизни и не по заказу“. Читаешь и глазам своим не веришь!», — писал Сенковский в «Библиотеке для чтения» (1835, т. IX, отд. VI. Новые книги, стр. 10).[27]
Аналогичен был отзыв Булгарина: «Автор, повидимому, обладает обширными сведениями: он толкует обо всем, решительно и смело, но, к сожалению, не всегда впопад. Часто он делает жестокие промахи против самых понятий о науках и искусствах, против логики и истины, и почти всегда против языка и слога» («Северная пчела», 1835, № 273 от 1 апреля, стр. 289).
Молодой Белинский, восторженно приветствовавший в своей статье «О русской повести и повестях Гоголя» повести, помещенные в «Арабесках», смело противопоставивший взглядам реакционной критики, стремившейся ограничить и принизить значение гоголевского творчества, свою глубокую и гениальную оценку Гоголя как «поэта жизни действительной», наследника и продолжателя Пушкина, «главу литературы», в 1830-х годах сурово отнесся к теоретическим статьям Гоголя.[28]
Позднее, в 40-х годах, после появления «Ревизора» и первого тома «Мертвых душ», осветивших весь творческий путь Гоголя, перед Белинским должны были раскрыться новые стороны и в более ранних произведениях великого писателя. Поэтому Белинский пересмотрел свой первоначальный отрицательный отзыв о статьях Гоголя из «Арабесок». В письме к Гоголю от 20 апреля 1842 г., говоря о замышлявшейся им тогда в связи с выходом «Мертвых душ» обобщающей статье о Гоголе, Белинский специально остановился на изменении своего отношения к «Арабескам». «С особенной любовью, — писал он здесь, — хочется мне поговорить о милых мне „Арабесках“, тем более, что я виноват перед ними: во время оно я с жестокою запальчивостью изрыгнул хулу на ваши в „Арабесках“ статьи ученого содержания, не понимая, что тем изрыгаю хулу на духа. Они были для меня слишком просты, а потому и неприступно высоки» (Белинский. «Письма», т. II, СПб., 1914, стр. 309).
Об изменении своего отношения к некоторым статьям Гоголя из «Арабесок» Белинский тогда же заявил и в печати. В 1843 г. в «Литературных и журнальных заметках» он писал: «… в „Арабесках“ напечатаны его <Гоголя> превосходные критические статьи о Пушкине, о Брюлове, о Шлецере, Миллере и Гердере» («Отечественные записки», 1843, т. XXVI, № 1, отд. VIII, стр. 52).
Наиболее высоко оценил Белинский в 1840-х годах статью Гоголя «Несколько слов о Пушкине». Начиная с 1842 г. (впервые — в статье «Русская литература в 1841 г.». Полн. собр. соч. под ред. С. А. Венгерова, т. 7. СПб. 1904, стр. 34), Белинский постоянно сочувственно цитирует эту статью, а в своей пятой статье о Пушкине (1844) он называет ее «замечательной статьей» (там же, т. 11. П. 1917, стр. 374).
С сочувственной оценкой статей из «Арабесок», данной Белинским в письме к Гоголю от 20 апреля 1842 г., перекликаются и другие отзывы представителей прогрессивного лагеря 1830-1840-х годов.
Декабрист В. К. Кюхельбекер, прочтя в Свеаборгской крепости статью Сенковского об «Арабесках» в «Библиотеке для чтения», записал по поводу этой статьи и приведенного в ней отрывка лекции Гоголя «О средних веках» в своем дневнике 26 марта 1835 г.: «Об Арабесках Гоголя „Библиотека“… судит по своему: отрывок, который приводит рецензент, вовсе не так дурен; он, напротив, возбудил во мне желание прочесть когда-нибудь эти Арабески, которые написал, как видно по всему, человек мыслящий» (В. К. Кюхельбекер. «Дневник». Л. «Прибой». 1929, стр. 230).
В. В. Стасов в своих воспоминаниях описывает то глубокое и светлое впечатление, которое произвели на него и его товарищей (тогда еще учащихся) в пору их молодости исторические статьи Гоголя в «Арабесках»: «Не могу теперь сказать — как другие, но что касается до меня лично, то я был тогда в великом восхищении и от исторических статей Гоголя, напечатанных в „Арабесках“. „Шлецер, Миллер и Гердер“, „Средние века“, „Мысли об изучении истории“, всё это глубоко поражало меня картинностью и художественностью изложения… И, мне кажется, эти статьи не пропали даром. Они имели значительное влияние на отношение мое и моих товарищей к истории» (В. Стасов. «Училище Правоведения сорок лет тому назад», «Русская старина», 1881, № 2, стр. 415–416). Влияние «Арабесок» на свое умственное развитие Стасов отмечает и в автобиографических заметках «Мои воспоминания» (В. Стасов. Избранные сочинения, т. 1, М. — Л. «Искусство», 1937, стр. XI).
Приступив в 1850–1851 годах к изданию нового собрания своих сочинений, Гоголь собирался отвести в нем один (пятый) том специально своим статьям, объединив в нем часть статей из «Арабесок» и из «Выбранных мест из переписки с друзьями» (см. набросок плана, составленный Гоголем, в «Приложениях» к настоящему тому, стр. 497*). Однако Гоголь умер, только успев начать работу над изданием своих сочинений, и статьи из «Арабесок» были впервые включены в собрание сочинений Гоголя в 1856 г. Н. П. Трушковским (т. V, стр. 1-295).
Написано, вероятно, в начале ноября 1834 г., перед представлением рукописи сборника в цензуру. Однако не исключена возможность, что предисловие написано и позднее, в декабре 1834 г., когда сборник уже печатался. Такой вывод можно сделать из письма Гоголя к Пушкину от конца декабря 1834 г. — начала января 1835 г., вместе с которым Гоголь посылал Пушкину на просмотр текст предисловия (из письма неясно, была ли это рукопись или корректура). При этом Гоголь писал: «… если что, то поправьте и перемените тут же чернилами. Я ведь, сколько вам известно, сурьезных предисловий еще не писал, и потому в этом деле совершенно неопытен» (т. X наст. изд., стр. 346). Были ли внесены Пушкиным какие-либо поправки в текст предисловия, — остается неизвестным, так как предисловие дошло до нас только в тексте «Арабесок».
27
Еще раньше, до выхода «Арабесок», Сенковский в своей «Повести» («Библиотека для чтения», 1834, т. VII, ноябрь, стр. 91–92) глумился над Гоголем как над «отчаянным сочинителем исторических сказок», «сшившим по ошибке в одну книжку второй том „Истории походов Саладина против крестоносцев“ с третьею частью „Новых сказок для детей“».
28
«Телескоп», 1835, ч. XXVI, № 8, стр. 603. Ср. В. Г. Белинский. Полн. собр. соч. под ред. С. А. Венгерова, т. 2. СПб. 1900, стр. 236.