Это было так до 1831 года, до моего вступления, но с тех пор стало строго. Некоторые профессора завели даже перекличку, и у кого накапливалось известное число abs (absens), то это имело влияние на перевод из курса в курс и на выпуск. Был и в нашем словесном факультете такой студент Аршеневский, который пробыл девять лет, но когда я перешел на второй курс и когда начались строгости – его не стало.
Вот все, что я заметил во II главе Биографии – и рад буду, если что-нибудь пригодится в моих летучих заметках.
Искренно Вам преданный
И. Гончаров.
10 мая 1874.
Письмо Семевскому М. И., 11 декабря 1874*
82
М. И. СЕМЕВСКОМУ
11 декабря 1874 г. <Петербург>
Возвращаю при этом Вам, многоуважаемый Михаил Иванович, три томика «Российского Жилблаза»1. Нельзя не отдать полной справедливости и уму и необыкновенному по тогдашнему времени уменью Нарежного отделываться от старого и создавать новое. Белинский глубоко прав, отличив его талант и оценив его, как первого русского по времени романиста. Он школы Фонвизина, его последователь и предтеча Гоголя. Я не хочу преувеличивать, прочитайте внимательно, и Вы увидите в нем намеки, конечно слабые, туманные, часто в изуродованной форме, но типы характерные, созданные в таком совершенстве Гоголем. Он часто впадает в манеру и тон Фонвизина и как будто предсказывает Гоголя. Натурально у него не могли идеи выработаться в характеры по отсутствию явившихся у нас впоследствии новых форм и приемов искусства; но эти идеи носятся в туманных образах – и скупого, и старых помещиков, и всего того быта, который потом ожил так реально у наших художников, – но он всецело принадлежит к реальной школе, начатой Фонвизиным и возведенной на высшую ступень Гоголем. И тут у него в этом «Жилблазе», а еще более в «Бурсаке» и «Двух Иванах», там, где нехватало образа, характер досказывается умом, часто с сатирической или юмористической приправой.
В современной литературе это была бы сильная фигура.
Замечательны также его удачные усилия в борьбе с старым языком, с шишковской школой, с педантизмом и вообще со всем устаревшим – в формах суда, например, и т. п.
Эта борьба, в которой он еще не успел, как почти и все тогда (в 1814 г.), отделаться вполне от старой школы, делает его язык тяжелым, шероховатым, смешением шишковского с карамзинским. Но очень часто он успевает, как будто из чащи леса, выходить на дорогу и тогда говорит легко, свободно, иногда приятно, а затем опять впадает в архаизмы и тяжелые обороты.
И. Г.
P. S. В этих беспорядочных строках я, конечно, не успел выразить того, что считаю Фонвизина, Нарежного и Гоголя главными представителями чисто реальной школы, стоящими как будто отдельно в литературе до нашего времени, когда почти вся литература приняла этот характер, с немногими исключениями.
Письмо Писемскому А. Ф., 5 февраля 1875*
83
А. Ф. ПИСЕМСКОМУ
5 февраля 1875. <Петербург>
Я получил Вашу пьесу1, почтеннейший Алексей Феофилактович – и благодарю за присылку.
При этом не могу не поделиться с Вами впечатлением, которое она произвела на меня, тем более что это впечатление идет в разрез всему тому, что о пьесе говорили мне другие. Я только и слышал и слышу каждый день от всех, что пьеса плоха, некоторые говорили даже, что она ниже всякой критики.
Поэтому я вчера с большим предубеждением принялся читать ее, но, к изумлению моему, пьеса подействовала на меня совсем иначе. Она мне показалась умна, жива, искусно задумана и чрезвычайно удачно ведена, как будто вылитая сразу из одного куска металла. И притом очень сценична. Но что в ней лучше всего – это обе героини. Дарьялова и Надя – обе женственны. Это настоящие женщины: очерк горничной Нади – сделан мастерски.
Откуда же, думаю я с удивлением, эти единодушные порицания? Или – неужели я сам так грубо ошибаюсь, что не умею отличить из рук вон слабой пьесы, как ее называют все, от положительно хорошей, как я ее нахожу? Или это от пристрастия к Вам: но у меня его нет – доказательство тому мое невысокое мнение о «Ваале»2.
Кроме героев, в драме живо и искусно начертана карикатура мошеннических акционерных обществ – и особенно удачно введен азиатский элемент, армяне, татары etc., играющие большую роль в торговле от Астрахани до Петербурга. – Все это метит не в бровь, а прямо в глаз – следовательно, с этой стороны – это большая услуга обществу – ткнуть пальцем в разных Дарьяловых и тому подобный народ!