Но эти размышления отходили на второй план, как только помимо его воли всплывали в памяти факты его собственной карьеры как драматурга и либреттиста… Письмо Асафьева напомнило Булгакову о печальной судьбе оперы «Минин и Пожарский». Действительно, пойдет или не пойдет «Минин»? Сначала говорили твердо, что пойдет, а теперь дразнят, что, мол, кто знает, может и пойдет. И прав Асафьев: «почему не начинают работать над постановкой оперы, если опера идет?» 15 апреля Борис Владимирович, чудесный человек, прислал Булгакову письмо, а сил ответить на него нет. Не было сил подойти к столу, а телеграммы давать бессмысленно, в ней нечего телеграфировать. Асафьев поймет его замученность и не станет сердиться на него.
1 мая 1937 года Елена Сергеевна записала в дневник: «Обедали Ермолинский и Шапошников. Ермолинский рассказал, что на собрании вытащили Млечина. Тот начал свою речь так:
— Вы здесь говорили, что я травил Булгакова. Хотите, я вам расскажу содержание его пьесы?
Но ему не дали продолжать. Экий подлец!
__________
Предсказания М. А. оправдались. Книппер, говорят, заявила, что она уходит из Театра. А Ливанов сказал, что он вообще не будет играть, пока ему не дадут народного.
2 мая. Днем М. А. разбирал старые газеты в своей библиотеке. Вечером были у Троицких, там был муж Нины, видимо, журналист, Добраницкий, кажется, так его зовут. Рассказывал о собраниях драматургов в связи с делом Киршона.
__________
М. А. твердо решил писать письмо о своей писательской судьбе. Дальше так жить нельзя. Он занимается пожиранием самого себя.
3 мая. М. А. весь день пролежал в постели; чувствует себя плохо, ночь не спал. Такие вечера действуют на него плохо: один пристает, почему М. А. не ходит на собрания писателей, другой — почему М. А. пишет не то, что нужно, третья — откуда М. А. достал экземпляр „Белой гвардии“, вышедшей в Париже…»
Все эти дни Булгакова терзали не столько физические боли, сколько нравственные. В разговорах с друзьями и знакомыми много говорилось о драматических событиях в театральной жизни… Может зря он бросил писать свои «Записки покойника», может, продолжить этот театральный роман… Уж очень колоритны реальные действующие лица, послужившие прототипами его литературных героев. Особенно сейчас, когда происходят столь бурные драматические события в стране и в театрах. С одной стороны, показать оглушительный успех «Анны Карениной», награждение Театра орденом Ленина, а блистательных Хмелева, Добронравова, Аллу Тарасову — званием народных артистов СССР; показать в ложе Театра Сталина и Молотова, смотревших недавно Анну Каренину и споривших между собой о том, что везти Театру в Париж, Сталин был будто бы за то, чтобы везти «Дни Турбиных», а Молотов возражал; показать Немировича, хвалившего два последних акта «Большого дня», когда Киршон представлял эту пьесу в МХАТ, а теперь, когда во всех газетах отзываются дурно о Киршоне и его пьесах, когда и МХАТ упрекают за то, что Киршон хозяйничал в литературе и главным образом в драматургии, диктовал репертуар в театрах… Что говорит сейчас Немирович? Разве это не тема для писателя-историка современных событий? Тем более это интересно для Булгакова, хорошо знавшего, что Немирович сначала хвалил постановку «Дней Турбиных», а потом находил в ней недостатки, а сейчас отказался везти «Турбиных» в Париж… Колоритная фигура для театрального романа, здесь много трагического, иронического и просто комического, а с другой стороны, разве можно обойти в этом романе арест директора Большого Театра В. И. Мутных и связанные в связи с этим волнения в театре. Естественно, поползли самые чудовищные слухи, одни знакомые говорили одно, другие — противоположное… Но как это отразится на судьбе дорогого Якова Леонтьевича Леонтьева? Ведь Мутных взял его в свои замы как раз тогда, когда Станиславский выгнал его из Театра… И что теперь будет в Большом? Будущее и так беспросветно, а тут эти страшные события… Вряд ли возможно коснуться этих событий в современном романе… Столько неизвестного таится в каждом подобном факте, а верхоглядство не для него, пусть строчат об этих событиях такие борзописцы, как Михаил Кольцов и ему подобные. А Булгаков лучше промолчит, а не пойдет на поводу у диктующих событий… Недавно шли с Еленой Сергеевной по Газетному, догоняет их Олеша, который всегда был в курсе всех событий. И тут же предложил Булгакову пойти на собрание московских драматургов и выступить против Киршона. Ведь Киршон был действительно главным организатором травли Булгакова? Это-то правда. Но, во-первых, разве только Киршон травил Булгакова, во-вторых, он просто по этическим соображениям не пойдет на это собрание, в-третьих, по тем же соображениям он не стал бы выступать, тем более, что он заранее знает, что раздирать на части Киршона будут главным образом те, кто еще несколько дней тому назад подхалимствовал перед ним… Об этом тоже бы надобно написать в романе… Да и сколько вообще интересных событий происходит в окружающей его жизни, все так и просится в роман… Какая склока развернулась в Театре, как только его наградили орденом… Не удостоенные звания народного артиста СССР тут же заявили, что уходят из театра, разразился подлинный скандал, о котором, само собой, было доложено в соответствующие инстанции… Скандал был потушен очень быстро: Книппер и Тарханов получили звание народного артиста СССР, Шевченко — народная артистка РСФСР, пять артистов получили ордена Ленина, масса — Трудовое Знамя, много — Орден Почета. Выплакали, или вернее — выскандалили. Но, может быть, это единственный путь, чтобы обратить на себя внимание? Может, зря он уничтожил письмо Сталину, почти законченное в черновом варианте? Пожалуй, в эти дни надо поработать над письмом Правительству…