Тиличеевъ7 очень благодаренъ, но нельзя ли его передѣлку, исправивъ, напечатать. Сытинъ согласенъ, и 1/2 к[опѣйки] такая книжечка годилась бы. Алексѣеву8 книжку никто не понимаетъ изъ простыхъ. Пишите подробнѣе о вашемъ житьѣ. Всѣ мелочи о васъ мнѣ интересны.
Любящій васъ Л. Т.
Полностью печатается впервые. Отрывки (о работах для издательства «Посредник») напечатаны в ТЕ 1913, стр. 61 и (о Герцене) — в «Листках свободного слова» 1899, № 7, стр. 2. На подлиннике надпись черным карандашом рукой Черткова: «М. 9 февр. 88 № 173». Зачеркнуто написанное синим карандашом число 173 и написано более мягким черным карандашом: «176». Письмо датируется на основании пометки Черткова.
Толстой дополнительно отвечает на письмо Черткова от 20—29 января, в котором Чертков между прочим писал: «Тиличееву посылаю 15 р. за его перевод статьи о пьянстве; и не говорю ему ничего о судьбе его работы. Останется же она «без последствия», так как Сытин сказал мне, что ему невыгодно выпускать такую маленькую книжку о пьянстве. Их и так много в обращении». Возможно, что под «последним» письмом Черткова Толстой подразумевает и какое-либо другое письмо Черткова, написанное позднее, но не сохранившееся в архиве Толстого. В начале комментируемого письма Толстой пишет о приезде Буланже и Русанова и о своих работах то, чтó писал в предыдущем письме от 7 февраля 1888 г.
1 См. прим. к письму от 2 февраля 1888 г. № 176.
2 Дмитрий Иванович Тихомиров (1844—1915), московский педагог, автор многих книг для школьного обучения. В 1888 году Тихомиров готовил к изданию «Книгу для церковно-славянского чтения». Руководство для учеников двуклассных городских училищ, часть вторая. Составил Д. Тихомиров. М. 1889.
3 Повидимому, Толстой дал свои выписки из ветхого завета для книги Тихомирова, упоминаемой в предыдущем примечании.
4 Александр Иванович Герцен (1812—1870). Толстой, будучи в 1861 году зa границей, познакомился в Лондоне с Герценом и высоко ценил его, неоднократно перечитывая его произведения. В письме к H. Н. Ге отцу 13 февраля 1888 г. Толстой писал: «Всё последнее время читал и читаю Герцена... Что за удивительный писатель. И наша жизнь русская за последние 20 лет была бы не та, если бы этот писатель не был скрыт от молодого поколения. А то из организма русского общества вынут насильственно очень важный орган». См. т. 64.
5 Зачеркнуто: закр
6 Зачеркнуто: Обман
7 Александр Дмитриевич Тиличеев писал Толстому 7 февраля 1888 г.: «Очень благодарю вас зa доставление мне работы. Сегодня я получил 15 руб. (за перевод о пьянстве) от Черткова при очень милом письме» (АТБ)
8 О книге Алексеева см. прим. к письму № 177.
* 179.
1888 г. Февраля 17. Москва.
Жалко мнѣ очень Галю и вашу дѣвочку. Надѣюсь, что теперь будетъ извѣстіе, что устроились. Вѣдь ее уже и безъ груди прикармливать можно. Письма ваши и др[угихъ], к[оторыя] вы мнѣ прислали, не отсылаю. Если нужно, напишите. Письмо ваше Олѣ1 лучше не посылать. Нельзя удержать свое сужденіе о лицѣ, съ к[оторымъ] примиряешь, а это то сужденіе больше всего мѣшаетъ примиренію. Вообще думаю, что вамъ надо отстраняться отъ вмѣшательства въ эти отношенія — не отъ холодности — я знаю, что ее въ васъ не можетъ быть, а отъ сознанія невозможности пронизать тѣмъ находящимся у васъ въ рукахъ орудіемъ, то, чтò раздѣляетъ людей. Я на себѣ, по крайней мѣрѣ, испытывалъ необходимость такого отстраненія и переносилъ ее безъ укоровъ совѣсти. Я же, откровенно говоря, не имѣю никакого опредѣленнаго сужденія объ этихъ отношеніяхъ и знаю, что очень тяжело быть призвану къ сужденію о нихъ, чтò вы невольно испытываете, и чтò я испыталъ, когда мнѣ въ Москвѣ разсказывалъ Ник[олай] Лукичъ.2
О Билѣ сейчасъ спрошу, пойду гулять — и выпишу вамъ черезъ Готье,3 если не слишкомъ дорого. Арнольдъ, несмотря на стихотворную форму, чрезвычайно вѣренъ Билю и взялъ у него почти все существенное. Ко мнѣ поступаютъ рукописи по передѣлкамъ, вызваннымъ Тифлис[скими] барышнями, а здѣсь въ Москвѣ существуютъ кружки — одинъ, мнѣ знакомый, въ немъ участвуетъ Сербская,4 занимающаяся изданіемъ и выборомъ книгъ для народа. Я предложилъ кружку просматривать эти рукописи и рѣшать, стоить ли ими замѣнять то, что передѣлано, и Сытину предложилъ имъ дать на просмотръ рукописи. Обѣ стороны согласились. Вы не имѣете ничего противъ? Это все рукописи такія, к[оторыя] чуть чуть лучше прежнихъ. Такъ какъ вновь печатается старое, то невольно является вопросъ — не замѣнить ли менѣе дурнымъ? Я эти дни составлялъ для Тихомирова книгу славянскую для чтенія изъ Вѣтхаго, а главное, Нов[аго] Завѣта.5 Пріятная была работа.
Спасибо брату Емельяну за добрый совѣтъ и вамъ тоже.6 Чтò-то еще нужно было, да не вспомню. Чтó Залюбовскій7 и Ивановъ?8 Залюбовскаго зоветъ къ себѣ Поповъ.9 Цѣлую васъ всѣхъ и, по слову Емельяна, желаю больше любить.
Л. Т.
Полностью печатается впервые. Отрывок напечатан в ТЕ 1913, стр. 61—62 и в журнале «Голос минувшего» 1913, № 5, отр. 224. На подлиннике надпись синим карандашом рукой Черткова «М. 17 февр. 88 №» черным карандашом «174», число 174 черным карандашом переделано на 177. Письмо его, как видно из ответного письма Черткова от 20 февраля 1888 г., было получено им 19 февраля вечером. Так как письма из Москвы в имение матери Черткова Лизиновку Воронежской губ. доходили обычно на третий день, датировка Черткова может быть принята, хотя вполне возможно, что письмо это было написано несколько раньше. В этом письме Толстой, отвечает на письма Черткова от 10, 11, 12—13 февраля. При первом из этих писем Чертков пересылал письма Емельяна Ещенко, Battersby, Репина и свое письмо к О. Н. Спенглер, дочери Н. Л. Озмидова, написанное Чертковым в связи с разногласиями, которые были в то время между Н. Л. Озмидовым и Ф. Э. Спенглером. При этом Чертков писал Толстому: «Письма Емельяна, Battersby, Репина — всё это хорошо, и я радуюсь тому, что вы им радуетесь. Но вот что не хорошо.... Не знаю, что делать для содействия единения между Олей и Федей, и не зная, могу ли я сколько-нибудь содействовать этому, и, наоборот, не напорчу ли я скорее. Я посылаю не Оле, а вам то письмо, которое я ей написал в ответ на прилагаемое же ее письмо ко мне. Вы проницательны и духовны. Если найдете, что следует ей послать это письмо, то верните его мне. Если нет, то разорвите, чему я буду более рад, чем если мне его вернете.... Я боюсь соваться туда, где без меня, может быть, всё лучше устроится. Вот это-то сомнение побуждает меня послать мое письмо к Оле — сначала к вам».
В письме от 11 февраля Чертков писал о затруднениях с кормлением его маленькой дочки и об очередных делах издательства «Посредник». В том же письме, в связи с своей работой над книжкой о Будде, Чертков писал Толстому: «О Будде, пожалуйста, узнайте в Румянцевской библиотеке точное и подробное заглавие книги Beal, о которой вы пишете, и попросите Павла Ивановича поскорее мне ее выписать. Поэма Arnold’a действительно у меня. Я ее прочел. Это было первое, что я прочел о Будде, я увидел, что я с ним заодно, и мне очень хотелось бы способствовать единению с ним, как можно больше людей вообще, и русских простых людей в частности. Попытаюсь изложить, так как ни вы, ни Павел Иванович этого не делаете. А после вас двоих я считаю себя в праве пытаться, так как кроме вас никого подходящего не знаю. Этой работой я кроме того удовлетворяю и Урусова. Он просил меня когда-то в Лондоне познакомиться с каким-то буддистом. Я этого тогда не сделал и потом заметил, что Урусову это причинило огорчение. Теперь же за работою над Буддою я радуюсь вместе с Урусовым, который не умер, а только тело его разложилось. Кстати согласны ли вы с таким определением плотской смерти; она есть освобождение своей личности от условий времени и пространства? Я потому спрашиваю, что от последнего нашего разговора о бессмертии (в гостинице) я сохранил невыясненное впечатление. Я хотел бы, чтобы вы написали о смерти небольшую притчу, выражающую итог того, чтó сказано о смерти в вашей статье о жизни. »