2 О подготовлявшейся книжке о жизни и учении Будды см. прим к письмам Толстого к Черткову № 91 от 17 января 1886 г., т. 85 и № 130 от 21—23 февраля 1887 г. После того, как А. П. Барыкова, которая одно время пыталась продолжать эту работу, начатую Толстым, отказалась от этой попытки, Чертков писал Толстому в письме около 23 декабря 1888 г: «...и о Будде придется мне писать, так как Барыкова отчаивается». В письме от 29 декабря 1888 г. Чертков писал Толстому: «Посылаю вам черновые листы Барыковой о Будде, от которого она отказывается. Я опять возьмусь за эту работу, что будет мне теперь гораздо легче, так как я буду пользоваться черновиками Барыковой. Но мне хотелось бы, чтобы вы сначала высказали ваше мнение о достоинствах или недостатках изложения для того, чтобы я дальше шел с большей уверенностью». Очерк этот, оставшийся незаконченным, напечатан был в журнале «Единение» 1916, 1—2, под заглавием «Из жизни Сиддарты, прозванного Буддой, т. е. святым», с примечанием Черткова о том, что первые две главы этого очерка написаны Толстым, а дальнейшие, составленные Чертковым, просмотрены и исправлены Толстым.
В ответ на комментируемое письмо Чертков писал Толстому в письме от 20 февраля 1889 года: «Я получил сегодня от вас открытое письмо о Будде и вместе с тем от Барыковой обратно Arnold’а и первые главы, переписанные набело с ее замечаниями, которых я просил у нее. Посылаю вам и то и другое — на тот случай, если вы настолько увлечетесь Буддой, чтобы пожелать всё написать до конца. Я чувствовал, что слог фальшив. Если вы мне вернете эту работу с вашими поправками и указаниями, то я сделаю, что могу, чтобы довести ее до конца. Но я чувствую, что исполнить эту задачу соответственно ее значению я не смогу. Да и не только я — не сможет и человек, более способный меня. Собственно говоря, изложить Будду, как следовало бы, можете только вы. Для этого требуется совокупность тех именно душевных, умственных и писательских способностей, которыми вы одни располагаете. Эпиктета, Сократа, Паскаля — можно выпускать в несовершенной художественной форме; но Будду, для того чтобы не нанести существенного ущерба его образу мысли и значению, для того чтобы он выступил во всей его силе и обворожительности и привлекал бы людей к своей правде с надлежащею силою, — необходимо изложить по возможности безукоризненно во всех отношениях, в том числе и так называемом художественном. Здесь требуется местами форма изложения в роде ваших «Трех старцев», и подладиться под этот тон невозможно. Переделывать и исправлять то, что я вам послал, должно быть очень для вас трудно, утомительно и непроизводительно. Вам следовало бы (так мне, по крайней мере, кажется и я знаю, что я, вероятно, не имею никакого права, чтобы так казалось мне) — вам следовало бы всё написать совсем по своему с начала и до конца, если только у вас но назревает другой работы. Впрочем это дело ваше, и я хорошо теперь понимаю ваши слова о том, что писательская работа находится в полной зависимости от своих особых внутренних законов, вторгаться в область которых извне нельзя. Итак, если пришлете мне эту работу, то сделаю, что могу; и в таком случае верните мне и Arnold’а и беловую рукопись».
* 215.
1889 г. Февраля 17. Москва.
Сейчасъ получилъ ваши письма, дорогой другъ, съ рукописями Эртеля.1 Всѣ исторіи мнѣ очень понравились. Языкъ прекрасный, краткій и ясный — надо будетъ только выпустить и смягчить то, чтó только характерно для разсказа. Фаустинъ — прекрасно. Конецъ ясенъ и, думаю, будетъ ясенъ чувству. — Ф[аустинъ] проситъ продлить жизнь не тогда, когда онъ позналъ всѣ радости жизни и плотскую2 любовь любимой женщины, но тогда, когда онъ полюбилъ душу — пожалѣлъ Марг[ариту] и когда въ ней поднялось то же чувство и она полюбила — пожалѣла только душу его.
3Хотѣлъ написать то, чтó чувствовалъ сильно, но не въ эту минуту. Придется — напишу другой разъ. Письма Гали къ Пошѣ нѣтъ.4 Спасибо, что извѣщаете объ Озмидовѣ. Я часто думаю о немъ. Цѣлую васъ и семью, Иванову поклонитесь.
Любящій васъ Л. Толстой.
Христофора силача5 у меня нѣтъ. Если я не послалъ вамъ, то простите. Рукописи ваши пришлю на дняхъ. Я хочу еще посмотрѣть Будду, да не успѣваю. Маша, к[оторая] была у Ильи,6 нынче сейчасъ вернулась. Недавно у меня былъ Бедекеръ;7 онъ проповѣдникъ, знаком[ый] вашей матери, и съ нимъ б[ылъ] Щербининъ,8 к[оторый] мнѣ очень понравился Онъ васъ знаетъ.
Полностью публикуется впервые. Отрывки напечатаны в ТЕ 1913, стр. 75. На подлиннике надпись черным карандашом рукой Черткова: «М. февр. 89 № 212». Число «212» — переправлено на «213». В Дневнике Толстого имеется запись от 19 февраля 1889 года: «Написал письма Ге и Чертк[ову]». Запись о получении писем от Черткова имеется в Дневнике от 18 февраля: Вчера получил письма Черткова». В комментируемом письме Толстой пишет: «Сейчас получил ваши письма». Принимая во внимание, что запись от 19 февраля может быть отнесена и к следующему письму Толстого к Черткову и что письма Черткова получены были 17 февраля и вызвали немедленный ответ, комментируемое письмо датируется 17 февраля 1889 г. Датировку эту подтверждает и имеющаяся в Дневнике Толстого от 17 февраля запись о приезде М. Л. Толстой, о чем Толстой пишет Черткову: «Маша.... нынче сейчас вернулась».
Толстой отвечает на письма Черткова — одно от 9—13 февраля, другое, датированное А. К. Чертковой «около 15 февраля 1889 г.». В письме от 9—13 февраля Чертков писал о том, что некоторые люди сознают уже «отдаленность жизни от того, какой она так очевидно должна быть» и что надо постепенно увеличивать число этих людей. — «Если задаться целью показывать свой свет только некоторым людям — тем, кто больше всего ищут твоего света, то через них покажешь свой свет гораздо большему числу людей, чем подозреваешь и чем надеешься. Если же желать показать людям вообще, то, разумеется, это будет всегда казаться невозможным, как оно и кажется вам и всякому, не возмечтавшемуся до безумия человеку, — потому самому, что оно действительно невозможно. Когда хочешь всё сделать, то чувствуешь, что ничего нѣ можешь, и унываешь. И незаконное, как вы сами сознаете, уныние вытекает из незаконного желания сделать больше, чем можешь. А если стараться сделать, сколько можешь, не задаваясь определением вперед района значительности своего дела, то всегда сделаешь наибольшее, что только тебе возможно» Вместе с тем в этом письме Чертков писал Толстому о том, что нездоров Озмидов, сообщал о здоровьи своей семьи и упоминал, что о нем самом Толстой может узнать из письма А. К. Чертковой к П. И. Бирюкову («Гали к Поше»). В письме, датируемом «около 15 февраля», Чертков писал, что к нему из Петербурга едет И. И. Горбунов, который проездом остановится в Москве и зайдет к Толстому. Вместе с тем Чертков писал о рукописях Эртеля: «Посылаю вам рассказ А. И. Эртеля «О Фаустине Премудром». Рассказывает этот рассказ Иван Федотыч, герой большого романа, который Эртель (к сожалению) теперь пишет. Он готовит этот роман для «Вестника Европы». Рассказ же «О Фаустине» вместе с другими маленькими рассказами, которые также посылаю вам, и вместе с «Червонцем», который вы уже читали, мы хотим потом выпустить отдельною книжечкою для народа. Прочитав «Червонца», вы сделали справедливое замечание о замене «Полячка-искусителя» другим лицом, что Эртель и сделал. Очень желательно было бы получить ваш отзыв и совет относительно «Фаустина». Мне очень нравится, как понятно и просто передан Эртелем «Фауст» Гёте. Но не нравится мне то, что конец — самый конец — причина, по которой Фаустин просил продлить свою жизнь, видя страдание Маргариты, — конец этот не только скомкан, но совсем непонятен, и потому весь рассказ всё равно, что холостой заряд. А это очень жаль, потому что чувствуется, что несколькими словами можно было бы осветить всю жизнь ярким светом Истины. Пожалуйста, милый брат Лев Николаевич, постарайтесь вставить эти несколько слов. Этим вы очень обрадовали бы и меня и Эртеля. И вы лучше кого-либо можете это сделать. Не нравится мне и колокол, который служит внешним спасением Фаустина от смерти, вместо желательной внутренней в нем самом искры божьей. Скажите ваше впечатление и о маленьких рассказах: «Три мниха», «Смерть» и «Констанцский собор». Рукописи Эртеля верните мне, а также и мое изложение «о силаче Христофоре», если око не затерялось у вас».