«Тебя избрали идти», — не произнес, а подумал Фрагон. Однако создавалось впечатление, что Звериная Маска не собиралась пользоваться подобным видом связи, ибо она снова заговорила. Фарри не почувствовал в этом ничего необычного, когда понял его слова. Его успокаивало присутствие Фрагона и то, что здесь у него есть свое место, а обрывки воспоминаний, которые иногда вплетались в его разум, придавали ему силы, чего он даже не пытался понять.
— Ты свободна, — заговорила Сельрена, обращаясь не к Фарри, а к девушке рядом с ним. — Но есть… — она широко растопырила пальцы правой руки и подошла к Атре, положив руки девушке на голову, точно это была корона, — … однако на тебе есть нечто от НИХ. — Ее пальцы утонули в всклокоченных волосах девушки, и Атра еле слышно вскричала от боли и зашаталась. Фарри резко повернулся и поддержал ее. Из волос девушки Сельрена стала вытягивать нечто, напоминающее очень шапочку из тонкой проволоки. Она сидела очень плотно, и Сельрене пришлось высвобождать ее рывками, и с каждым рывком ее пальцев Атра негромко вскрикивала. Наконец Сельрена отшвырнула ее движением человека, испачкавшего руку в грязи.
Шапочка упала на каменный пол, а Фрагон долго и внимательно изучал ее взглядом. Он кивнул обитателю подземелья, некогда бывшим их проводником. Существо прицельным ударом огромной ноги отправило ее в полет, и она ударилась об один из дымчатых кристаллов в основании трона Фрагона. Последовала вспышка света, такая яркая, словно бы это место осветили множеством светильников. От шапочки же остался только кусок дымящегося металла.
— Ааааа… — простонала Атра, водя руками по волосам взад и вперед. Ее крылья раскрылись, она задела Фарри. Голова девушки высоко поднялась, и она посмотрела на Сельрену.
— Спасибо тебе, леди. Лангроны теперь в долгу перед тобой — впрочем, немного их осталось? Слишком много их крови пролилось от калечащего ножа, и вина за эту кровь осталась на мне — ибо я призывала их на муки, когда стала ИХ пленницей!
— Это правда, — сказала Звериная Маска, обращаясь к девушке, и в его хриплом голосе чувствовался только холод. — Тут нечто большее, чем всего лишь долг, Дочь Лангрона, поскольку из–за Нопера ты оказалась там…
Существо, приведшее их сюда, оскалило желтые клыки, что, по–видимому, означало улыбку.
— Нет! — крикнул владелец красных крыльев. — Нельзя идти теми тайными путями, которыми следовала она, но именно кое–кто из ее рода вытащил ее оттуда. — Он кивнул на Фарри, и тот заметил, что крылатый народ старается держаться подальше от странных существ, пришедших вместе со Звериной Маской.
— Хватит! — проревел голос, прошедший сквозь мозг Фарри, как взрыв, и он не сомневался, что не он один принял мощь этого приказа. — Сейчас нет времени вспоминать старые разногласия между нашими народами. Гласрант вывел ее из первого пленения. Острый Нос же отправил его к тем, кто ему хорошо служил. Это был общий сговор. Сейчас же гораздо более важно, что Гласрант поведал нам, что может явиться с другого корабля, доставившего его… Кто же эти работорговцы, Сын Лангрона? И как ты думаешь, какие новые беды они привезли с собой?
Фарри отчаянно затряс головой.
— Они не причинили никакого вреда… они доставили меня…
— Чтобы устроить ловушку! — прошипел кто–то из окружения Звериной Маски.
— Нет, — решительно произнес Фарри, проводя руками по разламывающейся от боли голове. Наверное, стена в его мозгу дала трещины, но все, что он мог вспомнить, являлось к нему в виде обрывков и кусочков, словно он смотрел какую–то хронику из коллекции Зорора, которая была порядком испорчена сыростью и насекомыми. Он понимал — это правда, что он относился к крылатому народу, группками стоящему неподалеку, и что его передал контрабандистам кто–то из его собственного рода, кто желал обладать силой Фарри, уже взрослого, и потому предал его. Ему инстинктивно не нравился Фрагон, от того будто бы распространялся какой–то мерзкий запах, исходящий из–под его одеяния. Помимо всего прочего он недоверчиво относился к Сельрене и существам с черными крыльями, составляющим ее эскорт. Но даже теперь он мог вспоминать совсем немного…
Сельрена, должно быть, прочитала его мысли.
— Что ты помнишь — говори же!
От ее приказного тона Фарри понял, что должен повиноваться. Он начал рассказывать о своей непонятной полу–жизни, которую вел в Приграничье, о том, как освободился, да и то лишь благодаря смерти космонавта, державшего его в заточении, и о своем побеге. Те дни, полные опасности и постоянного риска, предлагали ему только несчастья, среди которых лишь его связь с Тоггором была для него подобна крошечному лучику света. А потом пришли Майлин с Ворландом, как подобие чуда. И они позаботились о том, чтобы вытащить его из сточных канав Приграничья, и приняли его в тесный круг своей дружбы.