Идя в бейдевинд левого галса, «Сифанта» стремилась на север, оставляя на востоке остров Митилини, или Лесбос, один из самых крупных в Архипелаге.
На другой день корвет прошел в виду этого острова, где уже в самом начале войны за независимость, в 1821 году, греки достигли большого превосходства над турецким флотом.
- Я был там, - сказал капитан Тодрос командиру д’Альбаре. - Дело было в мае. Семьдесят наших бригов преследовали пять турецких кораблей, четыре фрегата и четыре корвета, которые укрылись в порту Митилини. Один из них, семидесятичетырехпушечный корабль, отправился в Константинополь за помощью, но мы ему задали жару, и он взлетел на воздух, а с ним и девятьсот пятьдесят матросов. Да! Я там был, я-то и поджег рубашки из серы и дегтя, в которые мы одели корпус этого корабля! Хорошие, теплые рубашки, капитан! Рекомендую вам их на случай... словом, для господ пиратов!
Стоило только послушать капитана Тодроса, когда он рассказывал о своих похождениях с добродушным юмором матросам на баке! Но помощник командира «Сифанты» говорил сущую правду: он и в самом деле сделал то, о чем рассказывал, и сделал великолепно.
Вступив в командование корветом, Анри д’Альбаре не без причины взял курс на север. За несколько дней до его отъезда с Хиоса около Лимноса и Самофракии были замечены подозрительные корабли. Несколько левантинских каботажных судов было захвачено и разграблено у самого побережья Европейской Турции, Возможно, пираты, упорно преследуемые «Сифантой», решили на время укрыться в северных водах Архипелага. Это было бы лишь проявлением благоразумия с их стороны.
У берегов Митилини ничего обнаружить не удалось. Там оказалось лишь несколько торговых судов, которые обменялись сигналами с корветом, чье появление не могло не придать бодрости их командам.
В течение двух недель, выдерживая борьбу с суровой непогодой, обычно наступающей здесь в дни равноденствия, «Сифанта» добросовестно выполняла свою задачу. Когда сильный шквал, налетавший несколько раз кряду, заставил Анри д’Альбаре уменьшить паруса, он получил возможность судить как о качестве корвета, так и об умелости его экипажа. Но и он в свою очередь смог проявить себя, оправдав репутацию офицеров французского флота, слывших весьма искусными в маневрировании. Его блестящее понимание тактики морского боя выявилось позднее. Что же касается личной отваги капитана, то в ней никто не сомневался.
В этих сложных условиях молодой офицер показал себя весьма незаурядным командиром. Он обладал твердым характером, большой душевной силой, неизменным хладнокровием и умел не только предвидеть события, но и принимать правильное решение. Короче говоря, то был настоящий моряк, и этим все сказано.
Во второй половине марта корвет обследовал берега острова Лимнос. Этот остров, самый крупный в этой части Эгейского моря, имеет пятнадцать лье в длину и пять-шесть в ширину. Как и соседний с ним остров Имброс, он совершенно не пострадал от войны за независимость, но пираты не раз доходили до самого его рейда и захватывали торговые корабли. Чтобы пополнить свои запасы, корвет бросил якорь в порту Лимноса, где в ту пору скопилось множество судов. Тогда на Лимносе сооружалось немало кораблей, и если новые суда не достраивались из страха перед пиратами, то законченные корабли по той же причине не покидали порт. Это и приводило к его загромождению.
Сведения, полученные здесь командиром д’Альбаре, могли лишь укрепить его в намерении продолжать путь на север Архипелага. Ему и его офицерам не раз приходилось слышать имя Сакратифа.
- Эх! - воскликнул капитан Тодрос. - Не терпится мне столкнуться лицом к лицу с этим мерзавцем, который кажется почти легендарным! По крайней мере я убедился бы, что он существует.
- А разве вы сомневаетесь в этом? - живо спросил Анри д’Альбаре.
- По совести говоря, командир, - отвечал Тодрос, - если хотите знать мое мнение, я почти не верю в существование Сакратифа. Кто может похвастать, что когда-нибудь видел его? Возможно, что это просто боевая кличка, которую по очереди принимают главари пиратов! Видите ли, я полагаю, что многие носители этого имени уже висели на реях фок-мачты. Впрочем, эго неважно! Самое главное было вздернуть этих негодяев, и это было сделано!
- Пожалуй, это так, капитан Тодрос, - заметил Анри д’Альбаре. - Это могло бы объяснить ту вездесущность, которую приписывают этому Сакратифу!
- Вы правы, командир, - добавил один из французских офицеров. - Если Сакратифа, как говорят, в одно и то же время видели в разных местах, значит этим именем пользуются сразу несколько пиратских главарей.