Она еще обдумывала оба метода, сравнивая их плюсы и минусы, а леди Вера уже задала вопрос, который разом разрешил дилемму.
— Кто этот твой друг?
— Молодой человек, с которым вы обедали, — уточнил лорд Ходдесдон. — Тот, с которым вы были на галерее в ресторане «Марио», — добавил он, чтобы исключить всякую неопределенность.
— Да, — не останавливалась и леди Вера, в голосе которой зазвучал металл. — Которого ты держала за руку и которому смотрела в глаза.
В такой ситуации сникла бы любая девушка. Особо чувствительная могла бы разрыдаться, закрыв лицо руками. Но Энн, пропустив старт, видела теперь сцену в гостиной в смешном свете. Непроизвольный смех прокатился по комнате.
Мнение лорда Ходдесдона о смехе было сродни его мнению о фазанах с растопыренными крыльями. В подходящий момент никто не радовался хорошему настроению окружающих больше, чем он. Но смех в такую минуту и из уст девицы, которая дурачила его единственного сына, звучал для него оскорбительно.
— Нечего хихикать! — вскричал он. Энн помрачнела.
— Извините, — сказала она. — Я просто представила, как вы все время на меня смотрели.
— Что касается меня, — веско сказала леди Вера, — то ничего смешного я в данном случае не нахожу.
— Извините, — повторила Энн. — Мне не следовало… Очень нехорошо с моей стороны… Но когда нервничаешь…
— Нервничаешь! — фыркнул лорд Ходдесдон. — Это вы-то нервничаете? Да я в жизни не встречал особы более невозмутимой и… как это сказать… забыл слово, начинается на бес…
— Джордж, успокойся, — вмешалась леди Вера.
Лорд Ходдесдон опять вжался в кресло. Он, казалось, сожалел только об одном — что не захватил с собой словарь синонимов.
— Извините, — в третий раз сказала Энн. — Если бы я знала об этом раньше, то раньше бы и сказала. Дело в том, что я не смогу выйти замуж за Годфри.
Лорд Ходдесдон еле слышно вздохнул, как вулкан, который ошибочно считали потухшим. Сестра, заметив симптом, предостерегающе подняла руку.
— Джордж!
— Мне что, слова нельзя вставить? — величественно осведомился лорд Ходдесдон.
— Нет.
— Вот как? Я глава семьи. Бискертон — мой единственный сын. Эта особа преспокойно входит и заявляет, что собирается кинуть его, как э… — кинуть, в общем. А мне при этом и словечка нельзя промолвить. Понятно. Очень хорошо. Все ясно. По-видимому, — теряя пафос, продолжил он, — пока вы тут обсуждаете это дельце между собой, мне можно развлечься игрой в молчанку. Меня ведь это дело не касается. Ха! — закончил лорд, почувствовав к финалу речи заметное облегчение.
Леди Вера обернулась к Энн.
— Может быть, ты объяснишь?
— В сущности, все очень просто.
— Смотря для кого, — оживился лорд Ходдесдон, адресуясь к фарфоровой кошке на кофейном столике. — Для меня, например, отнюдь. Нам крайне нежелательно допытываться, но все же позвольте вам заметить…
— Джордж!
— Ну ладно, — сдался лорд Ходдесдон.
— Я имею в виду, что если вы видели нас в ресторане, то должны понять, что…
— Насколько я могу понять, для тебя единственный пункт, достойный обсуждения, тот факт, что ты собираешься отказать моему племяннику в пользу молодого человека, с которым обедала сегодня вечером. Однако, поскольку твои родители вверили тебя моему попечению, я чувствую за собой определенную ответственность, которая обязывает меня спросить…
— Кто, черт возьми, этот молодчик? — спросил лорд Ходдесдон, снова выходя на авансцену.
Леди Вера поджала губы. Этот вопрос, по сути дела, должен был стать кульминационным пунктом ее речи, но она, разумеется, сформулировала бы его в более деликатной форме. И ей не понравилось вмешательство брата. Она устремила на него взгляд, пригвоздивший лорда Ходдесдона к спинке кресла, и вопросительно обернулась к Энн.
— Да, — сказала она. — Кто он?
— Его фамилия Конвей.
— И чем он занимается?
— Он агент секретной службы.
Лорд Ходдесдон, хотя и побежденный, не мог пропустить эти сведения без комментария.
— Секретной службы? Секретной службы? В жизни не слыхал подобной чепухи!
— Джордж!
— Да, но как можно…
— Джордж!
— Ну ладно!
— Следовательно, он трудится на секретной службе? — переспросила леди Вера, стараясь не замечать признаков пробуждающегося вулкана. — Это он сам тебе сказал?
— Да.
— Сегодня?
— Нет. При первой встрече.
— Когда же это было?
— С неделю назад.
— С неделю! Неделю! Неделю!..
— Джордж!
— Да ладно.
— Итак, ты знакома с мужчиной, за которого собираешься замуж, неделю? — спросила леди Вера. — Подумать только! А могу я узнать, при каких обстоятельствах вы познакомились?
— Он прыгнул в мою машину.
— Он — что? Как, зачем?
— Он преследовал Нюхача…
— Боюсь, я недостаточно понимаю современный жаргон. Что значит — преследовал Нюхача?
— Он пытался догнать преступника по кличке Нюхач. Но не получилось. Оказалось, что это не Нюхач. Но он думал, что это Нюхач, он прыгнул в мою машину, и я порулила. А потом мы еще раз встретились.
— Где?
— На балу у Бэсингеров.
— Ах, — поразилась леди Вера. — Так он знаком с Бэсингерами?
Энн честно ответила:
— Нет.
— Но ты сказала, что он был у них на балу?
— Он пришел, потому что увидел меня в лифте. Его не приглашали.
Вулкан взорвался. Очевидец, коему пришлось бы присутствовать при обоих событиях, непременно вспомнил бы об ужасах извержения.
— Как, не приглашали? Не приглашали! Да он налетчик! Нет, вы слыхали? Мой единственный сын недостаточно хорош для этой юной особы, поэтому она выбирает себе под пару налетчика!
Откровение Энн парализовало леди Веру, и она даже не нашла в себе сил воскликнуть дежурное «Джордж!».
— Так… — только и сумела произнести она.
— А по-моему, это было здорово. Очень спортивно, — независимо отреагировала Энн.
— Спортивно!
— Вот именно. Ведь он решился на такой отважный поступок только из-за того, что хотел меня увидеть. И пострадал — его выперли.
— Выгнали? Замечательно. И когда же вы опять встретились?
— Сегодня вечером.
— И…
— Он меня поцеловал, — стоически ответила Энн, как уважающая себя современная девушка, изо всех сил стараясь не покраснеть. — А я поцеловала его. И он объяснился мне в любви. А я ему. Потом мы поехали обедать.
Наступило молчание, прерываемое похожими на бульканье лавы звуками, которые издавал лорд Ходдесдон.
— И ты ничего о нем не знаешь, — сказала леди Вера, — кроме того, что он назвался секретным агентом и оказался persona non grata на балу у Бэсингеров? Имеется ли у этой замечательной особы надежный источник доходов? Или он только праздно шатается по улицам, запрыгивая в машины одиноких девушек?
— Он живет, — тихо сказала Энн, придыхая на каждом слове, ибо этот адрес звучал для нее свято, — в «Укромном уголке», Малберри-гроув, Вэлли Фиддс.
— Что? — вскричала леди Вера.
— Что? — вскричал лорд Ходдесдон.
— А в чем, собственно, дело? — удивленно спросила Энн.
— Ни в чем, — ответила леди Вера.
— Ни в чем, — ответил лорд Ходдесдон.
— Если вы полагаете, что жить за городом ниже человеческого достоинства, — с вызовом сказала Энн, — то ошибаетесь. Ему не по средствам жить в Лондоне, потому что на секретной службе немного платят.
— Вот все и прояснилось, — вкрадчиво заметила леди Вера. — У молодого человека туго со средствами, и он решил жениться на деньгах.
— Что вы хотите этим сказать? — возмутилась Энн. — Вы решили, что…
Манеры леди Веры резко переменились. Теперь она была воплощенное материнство. Братец, ерзая в кресле, смотрел на нее с удивлением и восторгом.