— Может быть, ты и прав, но при стрельбе тебя могут ранить и даже убить.
— Не думаю. Я сумею позаботиться о себе и не подставляться вашим пулям.
Тут отворилась дверь и вошел мужчина. Он был из охранников, расставленных Али-беем.
— Господин! — начал он докладывать. — Мы отступили, ибо турки уже в Баадри. Через час они будут здесь.
— Возвращайся и скажи своим, чтобы они постоянно наблюдали за продвижением турок, но ни в коем случае им не показывались.
Мы вышли из дома. Мимо нас тянулись женщины с детьми и исчезали за святилищем. Тут прибежал еще один запыхавшийся гонец и доложил:
— Господин, турки уже давно покинули Калони и двигаются лесами. Через час они будут здесь.
— Расположитесь по ту сторону первой долины и отступайте с появлением турок. Наши будут вас ждать наверху.
Мужчина побежал назад, а бей ушел на некоторое время по своим делам. Я стоял около дома Али-бея и смотрел на людей, двигающихся мимо меня. За женщинами с детьми шли длинными рядами мужчины, кто пешком, кто верхом, они не сворачивали за святилищем, а взбирались на холмы по направлению к Баадри и Калони, чтобы освободить для турок долину.
Чувство, которое я испытывал, глядя на эти темные фигуры, было довольно своеобразным. Огни в долине постепенно гасли, и только гробница за обеими башнями устремляла прямо в ночное небо свой силуэт, похожий на раздвоенный язычок пламени.
Я был один. Люди бея разбежались. Болюк-эмини спал вверху на платформе, а Халеф еще не вернулся. Вдруг я услышал стук копыт. Это прискакал Халеф. Он спешился. Тут снизу до нас донеслись два грохочущих удара.
— Что это было, Халеф?
— Падают деревья. Али-бей приказал их валить, чтобы снизу закрыть вход в долину и защитить таким образом пушки от захвата турками.
— Умно сделано! Где остальные из тех двадцати?
— Они остались по приказу бея у орудий. Он откомандировал к ним еще тридцать человек для прикрытия.
— Значит, всего полсотни человек? Да, этим количеством можно противостоять атаке.
— Где пленные? — спросил Халеф.
— Их уже увели под охраной.
— А эти воины идут в бой?
— Да.
— А мы?
— Остаемся здесь. Мне любопытно увидеть лица турок, когда они поймут, что попали в ловушку.
Эта идея так захватила Халефа, что он даже не ворчал из-за того, что мы остаемся. Он, наверное, подумал, что остаться здесь, возможно, опаснее, чем присоединиться к сражающимся.
— Где Ифра? — спросил Халеф.
— Спит на платформе.
— Он действительно соня, сиди, поэтому его капитан приставляет к нему осла, орущего всю ночь. Он уже знает что-нибудь из того, что произошло?
— Не думаю. Он и не должен знать, насколько мы были замешаны во всем, ты понимаешь?
Тут опять возвратился Али-бей забрать коня. Он не скупился на упреки, которые, правда, ни к чему не привели, и ему пришлось меня покинуть. Он сделал это, сердечно желая, чтобы со мной не произошло ничего плохого, и многократно заверяя, что велит расстрелять все полторы тысячи турок, если они причинят мне какой-нибудь вред. Напоследок он попросил меня положить большой белый платок, висящий в комнате, на платформу дома, который он сможет увидеть сверху. Так он поймет, что со мной ничего не случилось. Если платок уберут, то это должно означать, что я в опасности, и он тотчас же вмешается.
Наконец он сел на коня и ускакал последним из всех солдат.
Рассветало, на фоне светлого неба уже можно было различить отдельные сучья деревьев. Конь Али-бея, быстро удаляясь, все глуше и глуше стучал копытами. Меня покинул даже мой переводчик, и вот я совсем один, не считая обоих моих слуг, в этой долине, в которой живет таинственный и до сих пор для меня непонятный религиозный культ и о которой столь много шумят по всему свету.
Я вошел в дом и подошел к платформе. Вверху были слышны голоса: Халеф и Ифра беседовали.
— Совсем один? — спросил Ифра.
— Да.
— Куда же пошли остальные, их было так много, тысячи?
— Кто знает!
— А почему они ушли?
— Убежали.
— От кого?
— От вас.
— От нас? Хаджи Халеф Омар, я не понимаю, что ты говоришь!
— Тогда я скажу тебе это яснее: они убежали от твоего мутасаррыфа и твоего миралая Омара Амеда!
— Почему же?
— Потому что миралай идет захватить эту долину.
— Аллах акбар, а рука мутасаррыфа могущественна! Посоветуй же мне, должен ли я оставаться с вами или сражаться за миралая?!
— Ты должен остаться с нами.
— Хамдульиллах, как хорошо быть вместе с эмиром, которого я должен охранять!