Среда, 11 сентября. — Вчера прошли близко от одного из островов и узнали описанные в литературе характерные черты Фиджи: остров окаймлен широким поясом белоснежных коралловых рифов; за ними — полоска грациозно склоненных пальм с уютно прильнувшими к их стволам хижинами туземцев среди кустарника; дальше — равнина, поросшая тропической растительностью; и совсем вдали — остроконечные живописные горы. А на самом переднем плане — остов разбитого корабля, торчащий на уступе прибрежного утеса.
Эта деталь довершает композицию и придает панораме художественное совершенство.
Днем мы увидели Суву — главный город архипелага, и осторожно пробрались в небольшую уединенную гавань — бассейн сверкающих зеленых и бирюзовых вод, мирно дремлющих под укрытием холмов. В бухте стояло на якоре несколько кораблей и в их числе парусник под американским флагом; нам сказали, что он прибыл из Дулута. Вот это путешествие! Дулут находится в нескольких тысячах миль от океана, что, однако, не мешает судну важно представлять Торговый Флот Соединенных Штатов Америки. Есть только один вольный, независимый, несубсидируемый американский корабль, который плавает в иностранных морях, и он принадлежит Дулуту. Этот единственный корабль и есть торговый флот Америки. Он один заставляет уважать имя и могущество Америки в самых отдаленных частях земного шара. Он один свидетельствует миру, что наиболее многолюдное из цивилизованных государств на земле по праву гордится огромной протяженностью своей береговой линии и намерено утвердить ее и отстаивать свое законное место одной из Великих Морских Держав. Он один приучает взор иностранцев к Флагу, который вот уже сорок лет они видят разве только в музее. За то, что сделал Дулут, построив, оснастив и содержа на собственные средства Американский Торговый Флот, плавающий в чужеземных морях, и тем самым избавив Америку от позора и высоко подняв ее престиж среди других государств, мы перед ним в неоплатном долгу, и впредь всякий раз, когда будет упоминаться его имя, наши благодарные сердца будут биться учащенно. Многие национальные тосты со временем канут в Лету, но пока развевается Флаг и существует Республика, те, что живут под их защитой, всегда будут поднимать бокал и стоя, с обнаженными головами, произносить: «Счастья и процветания тебе, Дулут, Американская Королева Иностранных Морей!»
С берега к нашему пароходу начали подплывать лодки; на веслах сидели первые туземцы, которых мы видели. На них не было никакой лишней одежды, что казалось весьма мудрым при такой жаркой погоде. То были темнокожие, красивые рослые мужчины, мускулистые, стройные, с умными, волевыми лицами. Не думаю, что между темнокожими можно еще где-нибудь встретить им подобных.
Мы все сошли на берег поглядеть, что там делается, осмотреть местность и пообедать на суше — наслаждение высшее из высших для морского путешественника. Там мы увидели и других туземцев: сморщенных старух с плоскими грудями, закинутыми через плечо или висящими спереди, словно застывшие струи черной патоки; улыбающихся молодых девушек, веселых и довольных, гибких, пухленьких и грациозных, — отрада для глаз; молодых женщин, высоких, статных, миловидных, прекрасно сложенных, которые шли гордо подняв голову, с несравненным достоинством в осанке; величавых молодых мужчин - атлетов по сложению и мускулатуре — в ослепительно белых свободных одеждах, оставлявших открытыми бронзовую грудь и бронзовые ноги; на голове у них была настоящая щетка жестких волос, выкрашенных в ярко-кирпичный цвет, Каких-нибудь шестьдесят лет назад они были еще совсем невежественны, а теперь они умеют обращаться с велосипедом.
Мы бродили по улицам городка белых и по горным дорогам и тропкам, которые вились между европейскими домами, садами и плантациями, мимо пышных кустов с огромными цветами, такими огненно-красными, что мы невольно жмурили глаза, глядя на них. Потом мы остановили какого-то пожилого колониста-англичанина, чтобы поболтать с ним и выразить сочувствие насчет нестерпимой жары, но он удивился и сказал:
— Жара? Какая же это жара? Вот вы бы летом здесь пожили разок!