Турция является больным местом европейского легитимизма. Бессилие легитимистской, монархической системы со времени первой французской революции находит свое выражение в одном принципе: сохранять status quo {существующий порядок, существующее положение. Ред.}. Это всеобщее соглашение — упорно сохранять вещи в том виде, в каком они оказались в результате стихийного или случайного стечения обстоятельств, — является testimonium paupertatis {свидетельством о бедности. Ред.}, признанием ведущими державами своей полной неспособности сделать что-либо для прогресса или цивилизации. Наполеон умел в одно мгновение решать участь целого континента и притом делать это так, что в его решении одновременно обнаруживались и гениальность и целеустремленность. Представителям европейского легитимизма, собравшимся на Венский конгресс[9], со всей их «коллективной мудростью» потребовалось несколько лет для выполнения той же задачи; причем они на этой почве перессорились друг с другом, создали поистине невероятную путаницу и нашли это занятие столь смертельно скучным, что с тех пор у них пропала к нему всякая охота, и они более не пытались перекраивать Европу. Мирмидоняне посредственности, как их называл Беранже[10], без знания истории и понимания исторических фактов, без идей и инициативы, они обоготворили status quo — их же собственную коллективную стряпню, несмотря на то, что сами сознавали, насколько аляповато и бездарно было это произведение их искусства.
Но Турция столь же мало, как и остальной мир, остается неподвижной; и как раз в тот момент, когда реакционной партии удалось восстановить в цивилизованной Европе то, что она считала status quo ante {положение, существовавшее до определенного момента. Ред.}, оказалось, что в Турции за это время status quo претерпел весьма большие изменения, что возникли новые вопросы, новые интересы, новые отношения. И бедняги дипломаты должны снова начать свою работу с того самого места, где она была прервана всеобщим потрясением восемь — десять лет тому назад. Сохранить в Турции status quo! С подобным же успехом можно было бы попытаться приостановить на определенной стадии гниение трупа павшей лошади и предотвратить его полное разложение. Турция разлагается и будет все больше разлагаться, пока продолжает существовать нынешняя система «равновесия сил» и сохранения status quo. И потому она, вопреки всем конгрессам, протоколам и ультиматумам, будет систематически вносить свою ежегодную лепту в дело дипломатических затруднений и международных распрей, подобно тому как всякое другое гниющее тело обильно выделяет в окружающую среду болотный газ и другие «благоухающие» газообразные вещества.
Посмотрим, в чем заключается самый вопрос. Турция состоит из трех совершенно различных частей: африканских вассальных княжеств — а именно, Египта и Туниса, Азиатской Турции и Европейской Турции. Не будем пока касаться африканских владений, из которых только Египет можно считать страной, действительно подчиненной султану. Но в большей мере чем кому-либо Египет принадлежит англичанам и при будущем разделе Турции безусловно составит их долю. Азиатская Турция представляет собой настоящее средоточие тех сил, которыми еще обладает Турецкая империя. В продолжение четырех столетий турки обитали преимущественно в Малой Азии и в Армении, служивших резервуаром для постоянного пополнения турецких армий, начиная с тех, которые стояли под стенами Вены, и кончая армиями, разбитыми при Кулевче[11] в результате не очень искусных маневров Дибича. Азиатская Турция, несмотря на малочисленность населения, образует все же слишком сплоченную массу фанатиков-мусульман, принадлежащих к турецкой национальности, чтобы вызвать в настоящий момент какие-либо попытки к ее завоеванию. И в самом деле, при всяком обсуждении «восточного вопроса» из азиатских областей в расчет принимаются только Палестина и христианские долины Ливана.
Настоящим яблоком раздора постоянно является Европейская Турция, большой полуостров к югу от Савы и Дуная. Этот прекрасный край имеет несчастье быть населенным целым конгломератом различных рас[12] и национальностей, о которых трудно сказать, какие из них наименее подготовлены к прогрессу и цивилизации. Двенадцать миллионов славян, греков, валахов, арнаутов[13] находятся в подчинении у одного миллиона турок, и до недавнего времени казалось сомнительным, что не турки, а какой-либо другой элемент из всех этих различных рас наиболее способен осуществлять господство, которое, при наличии такого смешанного населения, не могло не принадлежать лишь одной из этих национальностей. Но когда мы видим, какое жалкое крушение терпели все попытки турецкого правительства стать на путь цивилизации и как исламистский фанатизм, опорой которого является преимущественно турецкая чернь нескольких крупных городов, неизменно прибегает к помощи Австрии и России только для того, чтобы опять добиться власти и уничтожить любые прогрессивные начинания; когда мы видим, как власть центрального, то есть турецкого, правительства из года в год ослабляется восстаниями в христианских провинциях, из которых ни одно не бывает совершенно безуспешным из-за слабости Порты и вмешательства соседних государств; когда мы видим, наконец, что Греция добивается своей независимости, что Россия завоевывает часть Армении, а Молдавия, Валахия и Сербия одна за другой становятся под протекторат этой державы, — то мы должны согласиться с тем, что пребывание турок в Европе представляет собой серьезное препятствие для развития всех ресурсов, которыми обладает фракийско-иллирийский полуостров.
9
Так называемый «принцип легитимизма» (от латинского «legitimus» — «законный») был выдвинут на Венском конгрессе (1814–1815) французской дипломатией, представленной Талейраном. Этот принцип, сводившийся к восстановлению в Европе «законных» королевских династий и монархических режимов, свергнутых в ходе французской буржуазной революции конца XVIII в. и наполеоновских войн, был положен в основу всех Венских трактатов. Вместе с тем, перекраивая политическую карту Европы, вопреки воле народов, правители государств, одержавших победу над наполеоновской Францией, руководствовались не столько претензиями реставрируемых «легитимных» монархов, сколько своими собственными, нередко сталкивающимися, интересами.
10
В песне «Мелюзга или похороны Ахилла» («Les mirmidons ou les funerailles d'Achille») Беранже аллегорически изобразил ничтожных и бездарных властителей Франции в период Реставрации и других европейских поборников легитимизма. В заглавии песни игра слов: les mirmidons — мирмидоняне, легендарное племя в южной Фессалии, воины которого сражались в Троянской войне под предводительством Ахилла; mirmidon также означает: карапуз, карлик, а в переносном смысле: ничтожный, бездарный человек.
11
Турецкие войска осаждали Вену дважды: в 1529 и в 1683 гг. и оба раза безуспешно. В 1683 г. австрийская столица была спасена от турецких завоевателей польскими войсками короля Яна Собеского.
12
Слово «раса» («race») употребляется здесь в соответствии с общепринятым в то время его пониманием, допускавшим смешение «рас второго порядка» (групп внутри основных рас) с языковыми и этническими подразделениями человечества.