Венгерская конституция имеет некоторое сходство с конституцией Великобритании, и этим обстоятельством воспользовались некоторые мадьярские политики, пытавшиеся на этом основании заставить нас прийти к поспешному выводу, что венгерская нация почти не отстала от английской. Но в действительности не только много сотен миль, по и много сотен лет отделяют мелкого торговца из Буды от хлопчатобумажного лорда из Ланкашира или бродячего лудильщика из пушты {венгерской степи. Ред.} от чартистского рабочего из английского промышленного центра. Подобно этому и Швейцария хотела бы изобразить себя Соединенными Штатами в миниатюре. Но если отвлечься от внешнего сходства политических учреждений, едва ли найдутся две страны, менее похожие друг на друга, чем непрерывно развивающаяся, непрерывно изменяющаяся Америка, страна с исторической миссией, о масштабах которой люди по обе стороны Атлантического океана только теперь начинают догадываться, и застывшая Швейцария, которую нескончаемые мелочные распри обрекли бы в конце концов на вечное топтание на месте, если бы ее насильно, против собственной воли, не толкали вперед промышленные успехи ее соседей.
Тот, кто еще сомневается, может убедиться в этом, ознакомившись с историей швейцарских железных дорог. Если бы не транзитные пути с юга на север, охватывающие Швейцарию с обеих сторон, в этой стране вообще не было бы построено ни одной железной дороги. Те же дороги, которые существуют, построены с опозданием на двадцать лет.
Французское вторжение 1798 г. и французская революция 1830 г. дали возможность крестьянству избавиться от феодальных повинностей, а промышленному и торговому населению от тяготевшего над ними средневекового контроля патрициев и цехов. Этим прогрессом исчерпывалась революция в кантональном управлении. Наиболее передовые кантоны получили конституции, соответствующие их интересам. Эта кантональная революция оказала в свою очередь влияние на центральные учреждения: Союзный сейм и исполнительную власть. Партия, побежденная в отдельных кантонах, была еще сильна в центре, и борьба разгорелась вновь. Общее политическое движение 1840–1847 гг., приведшее повсюду в Европе к предварительным стычкам или подготовившее почву для решающих битв, оказалось во всех второстепенных и третьестепенных государствах — вследствие соперничества великих держав — благоприятным для оппозиции, которую можно охарактеризовать как партию буржуазии. Так же обстояло дело и в Швейцарии; моральная поддержка со стороны Англии, нерешительность Гизо, затруднения в Италии, связывавшие руки Меттерниху, — все это помогло швейцарцам благополучно пережить войну с Зондербундом. Партия, победившая в 1830 г. в либеральных кантонах, теперь завоевала центральную власть. Революции 1848 г. дали швейцарцам возможность реформировать свою феодальную конституцию и привести ее в соответствие с новой политической организацией большинства кантонов; и можно прямо сказать, что Швейцария достигла теперь наивысшего пункта того политического развития, на какое она как независимое государство вообще способна. Что новая конституция Швейцарского союза вполне отвечает потребностям страны, — это убедительно доказывают неуклонно проводимые реформы в области денежной системы, средств связи и другие законодательные меры, касающиеся промышленной жизни страны. Но — увы! — любое другое государство стыдилось бы подобных реформ при наличии такого множества традиционных пут и при столь допотопном состоянии общества, что до сих пор обнаруживается всякий раз, когда проводятся эти реформы.