— А документы?
— У него не было документов.
— Что? — Пуаро выпрямился в изумлении. — Совсем никаких бумаг?
— Никаких. Несколько пар носков, рубашка, зубная щетка и прочее, но никаких бумаг.
— Ни паспорта? Ни писем? Не было даже продовольственных карточек?
— Совсем ничего.
— Это очень интересно, — сказал Пуаро. — Да, очень интересно.
Роули продолжал:
— Дэвид Хантер, брат Розалин, приходил к нему на следующий день после его приезда. Он рассказал полиции, будто получил от этого человека письмо, в котором говорилось, что тот был другом Роберта Андерхея и сейчас находится в затруднительном положении. По просьбе сестры Хантер пошел в «Олень», повидался с этим человеком и дал ему пять фунтов. Так говорит он, и можете побиться об заклад, что он будет придерживаться этой версии. Разумеется, полиция держит в секрете то, что подслушала Беатрис.
— Дэвид Хантер говорит, что раньше не был знаком с этим человеком?
— Так он говорит. Во всяком случае, насколько я понимаю, Хантер никогда не встречался с Андерхеем.
— А как Розалин Клоуд?
— Полиция попросила ее взглянуть на труп и сказать, знала ли она убитого. Розалин утверждает, что он ей совершенно незнаком.
— Ну что ж, — сказал Пуаро. — Вот он, ответ на ваш вопрос.
— Не думаю, — возразил Роули резко. — Если мертвец — Андерхей, это значит, что Розалин никогда не была законной женой моего дяди и не имеет права ни на один пенни из его денег. Вы думаете, при этих обстоятельствах она опознала бы Андерхея?
— Так вы не верите ей?
— Я вообще этой парочке не верю.
— Но, без сомнения, есть множество других людей, которые могли бы наверняка сказать, Андерхей ли этот человек.
— Оказывается, найти их не так уж просто. Потому-то я и хочу, чтоб вы этим занялись. Найдите кого-нибудь, кто знал Андерхея. Видимо, у него не осталось родственников в Англии, он всегда был нелюдимым, одиноким человеком. Я полагаю, что могут быть старые слуги… друзья… ведь кто-нибудь да есть, но война разбросала людей. Я не знаю, с какого боку приниматься за это дело… И кроме того, у меня нет времени. Я фермер, у меня не хватает рабочих рук.
— Почему вы избрали именно меня? — спросил Эркюль Пуаро.
Казалось, Роули затрудняется дать ответ.
Слабая усмешка промелькнула в глазах Пуаро.
— Указание Провидения? — пробормотал он.
— О Господи, нет! — пришел в ужас Роули. — Дело в том, что… — Он колебался. — Я слышал, как один знакомый говорил о вас. Что вы волшебник, творите чудеса в делах такого рода. Я не знаю, сколько вы берете… Думаю, что дорого… Мы довольно-таки бедны… Но этот расход мы как-нибудь осилим. То есть если вы возьметесь помочь нам.
Эркюль Пуаро медленно сказал:
— Да, думаю, что смогу помочь вам.
Его память, очень точная и ясная, вернула его к прошлому. Человек, который всем надоедает в клубе. Шуршащие газеты. Монотонный голос.
Имя… Он тогда слышал это имя… Сейчас он вспомнит его… Если нет, он сможет спросить у Мелона… Нет, он вспомнил. Портер. Майор Портер.
Эркюль Пуаро поднялся на ноги.
— Не можете ли вы еще раз прийти ко мне сегодня к вечеру, мистер Клоуд?
— Право… не знаю. Наверно, смогу. Но ведь вы же не успеете ничего сделать за такое короткое время?
Он смотрел на Пуаро со священным ужасом и недоверием. Пуаро не было чуждо ничто человеческое, и он не мог упустить случая порисоваться.
Вспомнив своего блестящего предшественника, он торжественно сказал:
— У меня свой метод, мистер Клоуд.
Было ясно, что слова эти произвели впечатление. Выражение лица Роули стало чрезвычайно почтительным.
— Да… Конечно… В самом деле… Я ведь не знаю, как делаются такие дела.
Пуаро не стал его просвещать. Когда Роули ушел, он сел и написал короткую записку. Отдав ее Джорджу, он велел отнести ее в клуб «Коронэйшн» и подождать ответа.
Ответ был вполне удовлетворительным. Майор Портер свидетельствует свое почтение мосье Эркюлю Пуаро и будет счастлив видеть его и его друга в пять часов пополудни в Кэмпден-Хилл, на улице Эджвей, 79.
В половине пятого снова появился Роули Клоуд.
— Есть успехи, мосье Пуаро?
— О да, мистер Клоуд. Сейчас мы с вами пойдем к одному старому другу капитана Роберта Андерхея.
— Что? — раскрыл рот Роули. Он глядел на Пуаро с таким изумлением, с каким маленький мальчик смотрит на фокусника, достающего кролика из шляпы.