— Может, оно и так. И все же, как вы объясните револьвер?
Ломбард улыбнулся.
— Я взял револьвер, так как знал, что попаду в переделку.
— Вчера вечером вы скрыли это от нас, — сказал Блор подозрительно.
Ломбард помотал головой.
— Выходит, вы нас обманули? — не отступался Блор.
— В известном смысле, да, — согласился Ломбард.
— А ну, выкладывайте поскорей, в чем дело.
— Вы предположили, что я приглашен сюда, как и все остальные, в качестве гостя, и я не стал вас разубеждать. Но это не совсем так. На самом деле ко мне обратился странный тип по фамилии Моррис. Он предложил мне сто гиней, за эту сумму я обязался приехать сюда и держать ухо востро. Он сказал, что ему известна моя репутация человека, полезного в опасной переделке.
— А дальше что? — не мог сдержать нетерпения Блор.
— А ничего, — ухмыльнулся Ломбард.
— Но он, конечно же, сообщил вам и кое-что еще? — сказал Армстронг.
— Нет. Ничего больше мне из него вытянуть не удалось. «Хотите-соглашайтесь, хотите — нет», — сказал он. Я был на мели. И я согласился.
Блора его рассказ ничуть не убедил.
— А почему вы не рассказали нам об этом вчера вечером? — спросил он.
— Видите ли, приятель, — Ломбард пожал плечами, — откуда мне было знать, что вчера вечером не произошло именно то, ради чего я и был сюда приглашен. Так что я затаился и рассказал вам ни к чему не обязывающую историю.
— А теперь вы изменили свое мнение? — догадался Армстронг.
— Да, теперь я думаю, что мы все в одной лодке, — сказал Ломбард. — А сто гиней — это тот кусочек сыра, с помощью которого мистер Оним заманил меня в ловушку, так же, как и всех остальных. Потому что все мы, — продолжал он, — в ловушке, в этом я твердо уверен.
Снизу донесся торжественный гул гонга — их звали на ленч.
Роджерс стоял в дверях столовой.
Когда мужчины спустились с лестницы, он сделал два шага вперед.
— Надеюсь, вы будете довольны ленчем, — сказал он — в голосе его сквозила тревога. — Я подал ветчину, холодный язык и отварил картошку. Есть еще сыр, печенье и консервированные фрукты.
— Чем плохо? — сказал Ломбард. — Значит, припасы не иссякли?
— Еды очень много, сэр, но все консервы. Кладовка битком набита. На острове, позволю себе заметить, сэр, это очень важно: ведь остров бывает надолго отрезан от суши.
Ломбард кивнул. Мужчины направились в столовую, Роджерс — он следовал за ними по пятам — бормотал:
— Меня очень беспокоит, что Фред Нарракотт не приехал сегодня. Ужасно не повезло.
— Вот именно — не повезло, — сказал Ломбард. — Это вы очень точно заметили.
В комнату вошла мисс Брент. Она, видно, уронила клубок шерсти и сейчас старательно сматывала его. Уселась на свое место и заметила:
— Погода меняется. Поднялся сильный ветер, на море появились белые барашки.
Медленно, размеренно ступая, вошел судья. Его глаза, еле видные из-под мохнатых бровей, быстро обежали присутствующих.
— А вы неплохо потрудились сегодня утром, — сказал он, в голосе его сквозило ехидство.
Запыхавшись, вбежала в столовую Вера Клейторн.
— Надеюсь, вы меня не ждали? — спросила она. — Я не опоздала?
— Вы не последняя, — ответила Эмили Брент, — генерал еще не пришел.
Наконец, все уселись.
— Прикажете начинать или еще немного подождем? — обратился к мисс Брент Роджерс.
— Генерал Макартур сидит у самого моря, — сказала Вера. — Думаю, он не слышал гонг, и потом, он сегодня не в себе.
— Я схожу, сообщу ему, что ленч на столе, — предложил Роджерс.
— Я схожу за ним, — сказал Армстронг, — а вы приступайте к завтраку.
Выходя из комнаты, он слышал, как Роджерс говорит Эмили Брент:
Что прикажете положить — язык или ветчину?
Как ни старались оставшиеся за столом пятеро, им никак не удавалось поддержать разговор. Резкий ветер бился в окно. Вера вздрогнула.
— Надвигается шторм, — сказала она.
— Вчера из Плимута со мной в одном поезде ехал старик, — поддержал разговор Блор. — Он все время твердил, что надвигается шторм. Потрясающе, как они угадывают погоду, эти старые моряки.
Роджерс обошел гостей, собирая грязные тарелки. Вдруг остановился на полпути со стопкой тарелок в руках.
— Сюда кто-то бежит, — испуганно сказал он не своим голосом.
Они услышали топот. И тут же, хотя им никто ничего не говорил, все поняли… Будто по чьему-то знаку, они встали, уставились на дверь.
В комнату ворвался запыхавшийся доктор Армстронг.
— Генерал Макартур… — сказал он.