Он обнаружил там оба захваченных судна, однако те, кто захватил их, пребывали в сильном замешательстве. В одну минуту котлы были разогреты, якоря подняты и пароходы готовы отправиться в путь.
Тем временем в порт Генуи вошла лодка, в которой сидел лишь один пассажир. Этим пассажиром был Тюрр, который, в свой черед потеряв терпение, хотел увидеть, что стало с генералом, подобно тому как генерал хотел увидеть, что стало с пароходами.
Тюрр поднялся на борт «Пьемонте», командовать которым предстояло Гарибальди.
Нино Биксио, самый опытный в отряде моряк, если не считать генерала, командовал «Ломбардо».
Пароходы отправились в путь и около половины четвертого утра сблизились с лодками.
У большей части тех, кто был в лодках, на протяжении пяти часов покачивавшихся на волнах, началась морская болезнь, и они вповалку лежали на дне лодок; остальные, кого болезнь не настигла, — их было совсем немного — оставались на ногах; кому-то даже посчастливилось задремать.
Людей начали пересаживать с лодок на пароходы; в неразберихе, неизбежно сопутствующей подобной операции, одна из лодок затерялась.
Именно она везла порох, пули и револьверы; никто не заметил ее исчезновения.
Пароходы взяли курс на Таламоне, где предстояло высадить на берег около шестидесяти человек.
Им было поручено крайне опасное, крайне неблагодарное и крайне важное задание.
Они должны были вторгнуться на территорию Папской области, выкрикивая: «Да здравствует король Виктор Эммануил! Да здравствует Гарибальди!»
Новость о налете на Папское государство должна была быстро распространиться, и потому, когда об отъезде Гарибальди из Генуи станет известно, король Неаполя, успокоенный сообщениями, которые поступят к нему из Папского государства, даже не взглянет в сторону Сицилии.
Такова была истинная причина этого вторжения в Папскую область, которое явилось бы неслыханной глупостью, не будь оно хорошо продуманной военной хитростью.
Погода оставалась достаточно хорошей до одиннадцати часов утра, однако в одиннадцать часов она испортилась и на море началось волнение.
«Пьемонте» шел первым, «Ломбардо» следовал за ним на расстоянии трех или четырех миль.
Гарибальди, в действительности, командовал обоими судами: своим — посредством голоса, а тем, где капитаном был Нино Биксио, — посредством сигналов; на борту не оказалось ни карты, ни секстанта, ни хронометра.
Волнение на море продолжалось; три четверти всех добровольцев лежали на палубах обоих судов, не в силах пошевелиться; дул сирокко.
Ближе к вечеру внезапно раздался крик:
— Человек за бортом!
В тот же миг все, кто был способен держаться на ногах, бросились в ту сторону, откуда послышался крик.
Генерал вскочил на кожух гребного колеса и приказал спустить на воду шлюпку.
В шлюпку поспешно погрузились четыре бойца во главе с офицером, в то время как Гарибальди, спрыгнув с кожуха и бросившись в машинное отделение, остановил судно.
На борту он был всем: кочегаром, машинистом, командиром.
Шлюпка понеслась по морю в том направлении, где исчез упавший за борт человек; все с тревогой следили за ней глазами. Внезапно один из гребцов отложил в сторону весло, по самое плечо опустил в воду руку и за волосы вытащил оттуда человека.
— Живой? — в едином возгласе спросили пятьсот человек.
— Живой! — ответили те, что были в лодке.
— Браво! — воскликнул Гарибальди. — Если бы он утонул, это принесло бы нам несчастье.
Спасенный человек был без сознания; его подняли на борт парохода, и тогда те, кто видел, как все произошло, подтвердили, что он не случайно упал в воду, а кинулся туда по своей воле.
И в самом деле, это был безумец, охваченный манией самоубийства, и ночью, пока все ждали прибытия пароходов, он уже бросался с лодки в море; так что его вытащили из воды уже во второй раз.[2]
Сразу же после этого происшествия Гарибальди подал «Ломбардо» сигнал подойти к нему ближе.
— Сколько ружей у тебя на борту? — крикнул Гарибальди, обращаясь к Нино Биксио.
— Тысяча, — ответил тот.
— А револьверов?
— Ни одного.
— А боеприпасов?
— Никаких.
И лишь тогда все поняли, что груз с лодки, перевозившей боеприпасы и револьверы, не был перенесен на борт ни одного из пароходов.
Ответ Биксио заставил нахмуриться обычно спокойное лицо генерала; с минуту он оставался озабоченным, а затем крикнул Нино Биксио:
— Следуй борт о борт со мной.
Все было ясно; генерал по-прежнему пребывал в задумчивости, но лицо его обрело прежнее спокойствие. Он искал способ возместить утерянные боеприпасы.
2
Перенесенный на борт «Ломбардо», он кинулся в море в третий раз, и его снова вытащили из воды; и тогда ему заметили, что если он категорически настроен умереть, ничто не мешает ему погибнуть в первом же бою; он осознал логичность этого замечания и с того времени вел себя спокойно.