— Мазаньелло сошел с ума!
V
МУЧЕНИК
Как только герцог удалился в крепость, ему доложили о визите Дженоино и Арпайи.
В то утро Мазаньелло прилюдно оскорбил Арпайю и угрожал смертью Дженоино, заявив старику, что на сей раз он будет иметь дело не с каким-то там герцогом де Осуной, так что ему лучше поостеречься.
Они пришли сообщить вице-королю о своей готовности впредь подчиняться лишь ему и исполнять любые его приказы, даже если эти приказы будут направлены против Мазаньелло.
Герцог тотчас же созвал вельмож, затворившихся вместе с ним в крепости, и стал советоваться с ними, выясняя, какие меры надлежит принять в отношении Мазаньелло.
В итоге обсуждения было решено, что Мазаньелло, дабы удалить его из Неаполя, пригласят совершить еще одну прогулку в Позиллипо;
тем временем в крепость заманят Витале, его главного секретаря, единственного человека, на которого он мог всерьез рассчитывать;
горожан, а главное, народных вожаков соберут на площади Сант’Агостино;
там всем сообщат о безумии, в котором пребывает Мазаньелло;
его возьмут под стражу и заключат в какую-нибудь крепость, где его жизнь будут оберегать в награду за те огромные услуги, какие он оказал народу.
Однако в глазах вице-короля этого было недостаточно. Мазаньелло, находящегося в тюрьме, мог освободить народ, и он восстановил бы свое влияние на него, утраченное еще далеко не полностью; вице-король жаждал не ареста Мазаньелло, а его смерти, он хотел видеть его не в тюрьме, а в могиле.
Недовольный принятым решением, герцог, оставшись в одиночестве, пребывал в раздумьях, как вдруг ему доложили, что народный вожак по имени Ардиццоне, сопровождаемый тремя другими главарями, просит разрешения поговорить с ним.
Он приказал немедленно пропустить их и привести к нему. Ардиццоне и трое его товарищей пришли к вице-королю, чтобы сделать ему вполне недвусмысленное предложение.
Они пришли сказать ему, что готовы убить Мазаньелло.
Следует назвать имена тех трех негодяев, что сопровождали Ардиццоне: это были Сальваторе Каттанео, его брат Карло Каттанео и Андреа Рама.
Вице-король принял их предложение и пообещал им золотые горы в случае успеха.
Между тем очередной приступ безумия, случившийся у Мазаньелло, сослужил прекрасную службу его врагам.
Он посетил галеры, сменил командиров, без всякой на то причины угрожал капитанам отрубить им головы и пару раз прямо в одежде бросался в море; затем, с обнаженным мечом в руке, принялся бегать по улицам Неаполя, охваченный такой яростью, что архиепископ — единственный человек, к которому даже во время самых неистовых вспышек гнева и безумия он сохранял уважение, — видя, что на сей раз усмирить безумца не удастся, приказал связать ему руки и ноги.
Той же ночью, как и было решено, арестовали и препроводили в крепость Кастель Нуово его секретаря Витале.
Ближе к утру рассудок вроде бы вернулся к Мазаньелло, и с бедняги сняли путы. Он тотчас же выскочил на улицу и, поскольку в тот день отмечался праздник Богоматери Кармельской, побежал прямо в церковь.
В то же самое время Витале, со своей стороны, сбежал из крепости Кастель Нуово.
Не проделав и ста шагов, он повстречался с дозором из нескольких горожан, вооруженных по приказу вице-короля, и, подойдя к ним, угрожающим тоном спросил:
— Кто позволил вам взяться за оружие?
— Вице-король, — решительно ответили они.
— Стойте! — воскликнул Витале. — Ни шага дальше, иначе это будет стоить вам жизни!
В руках у командира дозора был обнаженный меч. Быстрым как мысль движением он вонзил его в грудь Витале.
Затем один из дозорных в упор выстрелил в него из ружья.
Витале мертвым рухнул на землю. Ему отрубили голову и насадили ее на кол.
Мазаньелло ничего не знал об этом роковом происшествии, однако он был не настолько безумен, чтобы не иметь возможности судить о своем положении. Ему было понятно, что час его падения близок, и он ждал появления архиепископа, который в такой день неизменно служил праздничную мессу в церкви Санта Мария дель Кармине.
Едва завидев достойного прелата, он бросился навстречу ему.
— Я прекрасно вижу, — промолвил он, обращаясь к архиепископу, — что народ предал меня и покинул. Я всегда сознавал, что сделанное мною будет стоить мне жизни. Попросите его превосходительство герцога де Аркоса устроить в городе торжественное шествие, после которого я передам ему всю свою власть и умру спокойней.