Следовало проявлять величайшую осторожность, чтобы на голове у тебя не оказалась одна из подобных каменных шапок.
В то же самое время прямо под нашими ногами творилось нечто ужасное, слышался глухой гул, ощущалось беспрерывное дрожание: все это напоминало какую-то подземную бурю.
Было нетрудно понять, что мы находимся на своего рода тонкой корке, под которой скрыто море огня.
Поток лавы, имевший в ширину, как уже говорилось, около трехсот или четырехсот метров, в высоту был от трех до трех с половиной метров.
Разворачивающаяся перед нами картина выглядела мрачной и угрожающей; поскольку поверхность живой лавы, если так можно выразиться, местами была покрыта обломками застывшей лавой прежних извержений, все это представлялось медленным колыханием, подобным движению волн. Куски старого шлака казались черными черепицами, которые сами собой двигались по подвижной кровле.
Созерцали это зрелище лишь мы и англичанин. Было очевидно, что достойный островитянин ищет более или менее защищенное от падающего пепла место, чтобы разложить свою провизию и, подобно Шеридану, отужинать у камелька. Англичанка закрыла лицо вуалью, он опустил на глаза зеленый козырек.
Тем временем в свой черед прибыли трое американцев, пополнив ряды зрителей.
На ветвях почти всех деревьев — рожковых, абрикосовых, миндальных — виднелись святые образы, которые при первой же тревоге поспешили повесить там крестьяне.
Однако это не мешало лаве прокладывать себе дорогу. Уже в нескольких метрах от лавы листья начинают колыхаться и трепетать, словно под ураганным ветром, а затем желтеют; с глухим отрывистым звуком дерево испускает соки, стонет, корчится, роняет листву и, прежде чем лава доходит до него, словно испускает последний вздох.
В этот миг лава хватает его, обволакивает, пожирает, и оно делается единым целым со страшной стихией.
То же самое происходило и с домами.
Пару жилищ лава повредила лишь частично; все те, что не были на пути раскаленного потока, остались стоять, не утратив еще до конца своего жилого вида; другие оказались посреди русла огненной реки, которая начала с того, что охватила их своими волнами; затем было видно, как они колеблются, дрожат, шатаются, какое-то мгновение плывут, словно корабли по морю, потом накреняются и тонут.
Разумеется, все эти дома были пусты, ибо обитатели покинули их еще в два часа пополудни.
В полночь поток лавы остановился у фермы Лукки. Одновременно начал куриться Большой конус: открылся предохранительный клапан.
Если вместо временного вулкана извержением займется старый вулкан, Торре дель Греко спасен.
Мы расскажем вам об этом в нашем следующем разговоре.
IV
Дорогие читатели!
Мы прервались на том, что в воскресенье, в полночь, лава остановилась у фермы Лукки.
Возвращаясь через Резину, мы встречаем генерала Ла Мармору, настроенного провести ночь в Торре дель Греко.
Власти опасались волнений, поскольку монахи уже заявили, что нынешнее извержение, несовместимое со всеми привычками Везувия, вызвано неприязнью, которую гора испытывает к революции 1860 года.
Однако эта клевета: Везувий известен своими предельно либеральными взглядами. Вечером того дня, когда французы вступили в Неаполь, 23 января 1799 года, Везувий устроил в их честь один из лучших своих фейерверков, что дало лаццарони повод сказать:
— Видать, и Везувий сделался якобинцем, раз надел свой красный колпак!
Тем временем между Резиной и Торре дель Греко на всякий случай встал лагерем целый батальон берсальеров в полном вооружении. Эти превосходные солдатики готовы на все: вчера они шли против Борхеса, сегодня идут против Везувия. Впрочем, то и другое означает идти в огонь.
Но, пожалуй, воевать с Везувием опаснее, чем с разбойниками. Везувий коварен: внезапно, без предупреждения, он разверзается под вашими ногами и проглатывает все подряд. По слухам, в Торре дель Греко появилось уже около дюжины трещин, в глубине которых, словно поток адского пламени, течет лава.
В распоряжение тех, кто намерен переселиться, предоставлены многочисленные обозные повозки с возницами-солдатами.
Кое-кто пользуется такой возможностью, однако их меньше, чем можно было предположить. Если лава не остановится и продолжит двигаться с той же скоростью, то уже назавтра, к трем часам пополудни, она снесет треть Торре дель Греко, примерно шестьсот домов.
Поскольку все обещают, что мы увидим нечто интересное этой ночью или, самое позднее, завтра утром, у нас нет желания возвращаться в Неаполь; наш чичероне берется отыскать для нас две комнаты и чем перекусить.