Именно этот каноник, отвечая на вопрос, с которым однажды обратилась к нему принцесса: «Сударь, правда ведь, что господин де Гиз мой муж?», сказал: «Ей-Богу, сударыня, мне неизвестно, является ли он вашим мужем, однако я знаю, что вы получали от всего этого такое же удовольствие, как если бы он им был».
Если кто-то сомневается в этом факте, дающем представление об уровне развращенности, которого достигло в то время французское духовенство, пусть откроет «Мемуары» Великой Мадемуазель.
«Эти молодые люди, — говорит она, — любили друг друга, словно в романах. Господин де Реймс, будучи архиепископом, уверил принцессу Анну, что, несомненно в силу особого церковного разрешения, он имеет право жениться. Принцесса поверила ему или притворилась, что поверила, и какой-то каноник из Реймса обвенчал их в часовне Неверского дворца».
Во время своего трехлетнего пребывания в Тоскане молодой архиепископ усвоил привычку к итальянским нравам и к итальянскому языку, к тому времени уже весьма распространенному среди высших слоев французского общества благодаря брачным союзам представителей королевских династий Валуа и Бурбонов с принцессами из рода Медичи; но, по прошествии этих трех лет, заскучав во Флоренции, г-н де Гиз переехал в Германию, поступил на службу в войска императора и прославился в них такой рыцарской храбростью, что мальтийские рыцари родом из Прованса, которым взбрело в голову завоевать остров Сан-Доминго, выбрали Генриха Лотарингского своим предводителем. Все было решено, недоставало лишь одобрения со стороны кардинала Ришелье, но, испросив это одобрение, молодой принц получил отказ.
Между тем, поскольку трое старших братьев Генриха Лотарингского умерли, он стал хлопотать о позволении вернуться ко двору и добился своего. Он вновь появился в Париже и, став теперь единственным наследником имени Гизов, был решительно настроен совершить столько глупостей, что кардиналу ничего не оставалось, как лишить его должности архиепископа.
По счастью, к тому времени бедная аббатиса Авне уже умерла, а не то г-н де Гиз несомненно совершил бы очередное безумие, женившись на ней, как прежде женился на ее сестре, с которой он открыто появлялся повсюду и жил как муж с женой.
Между тем вспыхнул заговор графа Суассонского. Наш архиепископ был слишком неугомонным по характеру, чтобы не воспользоваться этим случаем и не отправиться на поиски новых приключений, но после битвы при Ла-Марфе, в которой победитель погиб таким таинственным образом прямо в час своей победы, Генрих Лотарингский удалился в Седан, а из Седана переехал во Фландрию, где во второй раз поступил на службу в войска императора.
Поскольку он забыл предупредить принцессу Анну о своем отъезде, она, не в силах приписать такой недостаток внимания всего лишь пренебрежению, тотчас переоделась в мужское платье и отправилась в путь, намереваясь присоединиться к герцогу, но, подъехав к границе, узнала, что ее неверный возлюбленный только что женился на Онорине ван Глим, дочери Годфрида, графа ван Гримбергена, вдове Альберта Максимилиана де Энена, графа де Буссю.
Он забыл предупредить новую супругу о своем первом браке, подобно тому как забыл предупредить принцессу Анну о своем отъезде. Как видим, Генрих Лотарингский, герцог де Гиз, был весьма забывчивым принцем.
Принцесса Анна тотчас вернулась в Париж.
Что же касается новобрачного, объявленного в 1641 году виновным в оскорблении величества и на основании этого приговоренного к отсечению головы, то он спокойно дождался смерти кардинала Ришелье и Людовика XIII. Вслед за тем королева Анна Австрийская приказала восстановить герцога де Гиза во всех его правах и уведомить его, что он может вернуться во Францию.
Генрих Лотарингский не заставил повторять ему это известие, однако никому не сообщил о столь приятной новости и, не предупредив графиню де Буссю, как в свое время не предупредил принцессу Анну, в одно прекрасное утро уехал из Брюсселя, оставив, однако, супруге, письмо, которое должны были вручить ей после его отъезда и в котором говорилось, что «он желал избавить ее от тягостного прощания, но, как только ему удастся устроить в Париже достойный ее дом, он напишет ей и пригласит ее приехать к нему».
Но спустя короткое время бедняжка получила вместо ожидавшегося ею письма совсем иное, которым наш герой уведомлял ее, что сам он вполне искренне считал себя женатым на ней, но по возвращении в Париж то и дело слышал от многих ученейших богословов заверения, что она не является его женой, и в итоге был вынужден поверить в это.