… Разве не писал один из отцов Церкви: «Два человека есть во мне»? — «Два человека есть во мне» (фр. «Je trouve deux hommes en moi») — слова из стихотворения «Жалоба христианина» («Plainte d’un Chrétien»; 1669), входящего в сборник «Духовные песнопения» («Cantiques spirituels»; 1689–1694) французского драматурга Жана Расина (см. примем, к с. 155), который в поэтической форме пересказывает в нем рассуждения святого Павла, касающиеся двойственности человеческой натуры и изложенные апостолом в его «Послании к римлянам» (глава VII), одной из книг Нового Завета.
… Как сказал Шекспир, это единственное преступление, которому нет прощения, ибо в нем нельзя раскаяться. — Отыскать подобное высказывание у Шекспира не удалось.
329… велел отвезти меня на бульвар Ватерлоо. — Бульвар Ватерлоо — юго-восточный отрезок кольцевых бульваров Брюсселя, проложенный на месте бывших крепостных валов между Халльскими и Намюрскими воротами (голл. Hallepoort и Naamsepoort) в 1823–1830 гг. и в 1828 г. названный в память о битве при Ватерлоо.
330… я решил подать в суд на владельца дома, г-на Меёса. — Меёс — здесь: Пьер Жозеф Меёс (1793–1873), бельгийский предприниматель, финансист, издатель и административный деятель, активный участник Бельгийской революции 1830 года, бургомистр городка Недер-Овер-Хембик в 1826–1832 гг. и городка Моленбек-Сен-Жан в 1836–1842 гг.; двоюродный брат и шурин Фердинанда Филиппа Меёса (1798–1861), в 1830–1861 гг. управляющего Всеобщей компании Бельгии, крупнейшего финансового института страны, занимавшегося развитием промышленности.
… Я уплатил восемьсот франков, вернулся в Париж…и основал там «Мушкетера». — Напомним, что газета «Мушкетер» (см. примеч. к с. 202) выходила с 12 ноября 1853 г.
… Жерар де Нерваль несколько раз навещал меня на улице Лаффит, в доме № 1, где я тогда жил. — Улица Лаффит (до 1792 г. и в 1814–1830 гг. называлась улицей Артуа), проложенная в 1771 г. в северной части Парижа, связывает бульвар Итальянцев с расположенной к северу от нее Прованской улицей; носит имя знаменитого французского банкира, политика и государственного деятеля Жака Лаффита (1767–1844).
Вернувшись из Брюсселя, Дюма жил с 29 ноября 1853 г. по сентябрь 1854 г. на углу улицы Лаффит и бульвара Итальянцев, в знаменитом Золотом доме — построенном в 1839 г. пятиэтажном доходном доме, где размещались редакции многих парижских газет (в том числе и редакция «Мушкетера») и ресторан «Золотой дом», просуществовавший до 1902 г.
… Он пребывал ровно в том состоянии, какое пытался описать в книге, получившей название «Сон и явь»… — «Сон и явь» («Le Rêve et la Vie») — книга Жерара де Нерваля, своего рода поэтический дневник, в котором он пытается описать свое душевное состояние во время приступов безумия; две главные части этого сочинения, под названием «Аврелия, или Сон и явь» («Aurélia ou le Rêve et la Vie»), были опубликованы в журнале «Парижское обозрение» 1 января и 15 февраля 1855 г. (напомним, что Нерваль был найден повесившимся утром 26 января); в том же году Теофиль Готье и Арсен Уссе опубликовали это сочинение в книжном виде (Paris, Victor Lecou, éditeur), собрав все относящиеся к нему фрагменты и снабдив это издание своими предисловиями.
331… тетка Жерара просила доверить ей племянника… — Имеется в виду Жанна Ламор (?-?) — с 1816 г. жена военного врача Жана Лабрюни (1781–1845), дяди Жерара де Нерваля, родившая мужу двух детей и овдовевшая в 1845 г.; единственная из всех родственников согласилась взять одинокого безумца под свой надзор в октябре 1854 г. и приютила его в своем доме на улице Рамбюто, № 54.
… она сказала мне, как генерал Бартелеми в подобных обстоятельствах: «Aspetta»… — Имеется в виду Бартелеми (Бартоломео) Серра (?-?) — начальник каирской туземной полиции в период Египетской кампании Бонапарта (1798–1801), полковник, уроженец греческого острова Хиос, бывший мамелюк, перешедший на сторону французской администрации, полиглот, говоривший на греческом, арабском, турецком, итальянском и французском языках, жестокий палач; в своей книге «Путешествие на Восток» (1851) Жерар де Нерваль рассказывает, что и спустя полвека каирские женщины сохраняли память о Бартелеми, его гигантском росте и его роскошном мундире и распевали любовную песнь, в которой были такие слова: «J’ai voulu l’embrasser, il m’a dit: «Aspetta!» Oh! qu’il est doux, son langage italien! Dieu garde celui dont les yeux sont des yeux de gazelle!» («Я хотела обнять его, но он сказал мне: «Aspetta!» О, как сладка его итальянская речь! Да хранит Аллах человека с глазами газели!»)