Венок исчез! Прекрасное виденье, тебя спугнул свет дня. Да, то были они, две сладостные утехи моего сердца. Божественная свобода приняла обличье моей возлюбленной, милая девушка облеклась в небесное одеянье подруги. В суровый миг они явились мне слившимися в единое виденье, скорее грозное, чем прельстительное. Окровавленными ногами она приблизилась ко мне, на развевающихся складках ее одежды алела кровь. То была моя кровь и кровь многих благородных мужей. Недаром пролилась она. Шагай по ней! О, храбрый мой народ! Богиня победы летит впереди! Как море, что твои плотины сокрушает, круши и ты тиранов злобных крепость! Топите их, гоните вон с неправедно захваченной земли!
Бой барабанов приближается.
Чу! Слышишь! Как часто эти звуки призывали меня на поле битвы и побед. Как бодро ступали мои соратники по стезе опасной доблести! Теперь и я выхожу из темницы навстречу почетной смерти. Я умираю за свободу. Для нее я жил, за нее боролся и ей в страданьях я приношу себя в жертву.
Глубину сцены занимают испанские солдаты с алебардами.
Ну, выводите их всех! Смыкайте ряды, мне вы не страшны. Я привык стоять с копьем в руке лицом к копьям, со всех сторон окруженный грозной смертью и с удвоенной силой, с удвоенной страстью чувствовать жизнь.
Барабаны.
Враг обступает нас со всех сторон! Мечи блестят, друзья мои, смелей! Ведь дома жены, старцы, дети! (Показывает на стражников.) А этих принуждает их владыка, не сердце их влечет. За родину идите в бой! За благо высшее сражайтесь, за свободу. В чем вам пример я ныне подаю.
Барабаны. Когда он идет к двери, навстречу стражникам, занавес падает, вступает музыка и завершает пьесу победной симфонией.
ВЕЛИКИЙ КОФТА
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА
Каноник.
Граф.
Кавалер.
Маркиз.
Маркиза.
Ее племянница.
Полковник швейцарской гвардии.
Сен-Жан, слуга каноника.
Ла-Флер, слуга маркиза.
Джек, мальчик, паж маркизы.
Кавалеры и дамы.
Юноши.
Дети.
Камеристка.
Шесть швейцарцев.
Слуги.
ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ
ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ
ОСВЕЩЕННАЯ ЗАЛА
В глубине сцены за столом ужинают человек двенадцать — пятнадцать. Первый справа — каноник, далее маркиза, за маркизой — пестрый ряд гостей. Последним слева сидит кавалер. Слуги обносят гостей десертом и удаляются. Каноник встает из-за стола и в задумчивости ходит по авансцене. Общество, судя по всему, беседует о нем. Продолжавшаяся до этого мгновения увертюра смолкает, и начинается диалог.
Маркиза. Ну куда это годится — быть таким невнимательным? Бежать круга близких, омрачать друзьям радость непринужденного общения? Ужели вы полагаете, что мы способны шутить и веселиться, когда наш хозяин ушел от стола, так гостеприимно для нас накрытого? Весь вечер вы присутствовали здесь лишь телесно. Однако мы надеялись под конец трапезы, теперь, когда слуги вышли, увидеть вас веселым и откровенным, а вы меж тем встаете, спешите прочь и задумчиво прохаживаетесь на другом конце залы, словно поблизости нет ничего, что могло бы привлечь вас, занять ваши мысли.
Каноник. Вы спрашиваете, почему я так невнимателен? Ах, маркиза, положение мое вам известно — не диво, если я теряю рассудок. Возможно ли, чтобы человеческий ум и человеческое сердце были так осаждаемы со всех сторон? Какие силы надо иметь, чтобы выдержать подобную осаду! Вы знаете, что́ выводит меня из равновесия, и, однако ж, спрашиваете.