Цецилия. Какая ужасная судьба!
Стелла. Судьба наносит глубокие, но часто излечимые раны! Раны, которые сердце наносит сердцу, которые сердце само наносит себе, — эти раны неизлечимы! И поэтому… дайте мне умереть!
Входит Фернандо.
Фернандо. Люция поторопилась, или ее слова правда? Скажи, что неправда, Цецилия, или я прокляну твое великодушие, твое долготерпение.
Цецилия. Сердце ни в чем не упрекает меня. Добрая воля дороже успеха. Поспеши за помощью! Она еще жива, она еще не ушла от нас.
Стелла (подымает глаза, берет Фернандо за руку). Я рада тебе. Не отнимай руки. (К Цецилии.) Дай руку и ты. «Все ради любви» было лозунгом моей жизни. Все ради любви, и смерть тоже. В самые блаженные минуты нашей жизни мы молчали и понимали друг друга (старается соединить руки обоих супругов), и сейчас дайте мне помолчать и отдохнуть! (Опускает голову на правую руку, лежащую на столе.)
Фернандо. Да, Стелла, помолчим и отдохнем. (Медленно подходит к столу с левой стороны.)
Цецилия (взволнованно). Люция не идет, никто не идет. Неужели ни в доме, ни по соседству нет ни души, как в пустыне? Возьми себя в руки, Фернандо! Она еще жива. Сотни людей вставали со смертного ложа, вставали из могилы. Фернандо, она еще жива. И если мы покинуты всеми, если здесь нет ни врача, ни лекарства, ведь есть же на небесах тот, кто нас слышит! (Становясь на колени около Стеллы.) Услышь меня, боже! Внемли моим мольбам! Сохрани ее нам, не дай ей умереть!
Фернандо берет левой рукой пистолет и медленно уходит.
(По-прежнему сжимая левую руку Стеллы.) Да, она еще жива; рука еще теплая, милая, милая рука. Я не отпущу тебя. Я сжимаю тебя со всей силой веры и любви. Нет, это не самообман. Горячая молитва сильней земной помощи. (Вставая и оглядываясь.) Он ушел, без слов, без надежды. Куда? О, только бы он не решился на тот шаг, на который его упорно толкала вся его бурная жизнь! Скорей к нему! (Уходя, оглядывается на Стеллу.) А ее, беспомощную, я оставлю одну? Боже правый! И в эти страшные минуты я разрываюсь между ними двумя и не могу ни разлучить, ни соединить их.
Вдали слышен выстрел.
Боже мой! (Хочет бежать на выстрел.)
Стелла (с трудом приподнимаясь). Что это? Цецилия, ты так далеко; подойди поближе, не покидай меня! Я так боюсь. О, как мне страшно! Я вижу кровь! Неужто моя кровь? Нет, не моя кровь. Я не ранена, но смертельно больна… И все же это моя кровь!
Входит Люция.
Люция. Маменька, помогите, помогите! Я бегу за помощью, за врачом, я разослала людей. Но, ах, как мне тебе сказать? Здесь нужна совсем другая помощь. Отец погиб от собственной руки; он истекает кровью.
Цецилия хочет бежать, Люция удерживает ее.
Нет, не ходите туда, маменька! Помочь ему нельзя, вид его приводит в отчаяние!
Стелла (внимательно слушавшая их, приподнявшись в кресле, берет Цецилию за руку). Значит, свершилось? (Поднявшись и опираясь на Цецилию и Люцию.) Идемте! Силы вернулись, идемте к нему! Я хочу умереть рядом с ним!
Цецилия. Ты шатаешься, у тебя подгибаются колени. Мы не донесем тебя. Я тоже едва держусь на ногах.
Стелла (опускается у кресла на пол). Итак, конец! Иди туда ты, иди к нему, кому ты принадлежишь. Прими его последний стон, его последний вздох. Он твой супруг. Ты медлишь? Прошу, заклинаю тебя. Твое колебание волнует меня. (Возбужденно, но слабо.) Подумай, ведь он один, иди!
Цецилия стремительно уходит.
Люция. Я не покину тебя, я останусь с тобой.
Стелла. Нет, Люция! Если ты хочешь мне добра, поспеши туда! Иди! Иди! Дай мне отдохнуть! Крылья любви сломаны, они не отнесут меня к нему. Ты молода и здорова. Там, где замолкла любовь, должен действовать долг. Иди к тому, кому ты принадлежишь! Он твой отец. Знаешь ты, что это значит? Иди! Если ты любишь меня, если хочешь меня успокоить, иди!
Люция медленно уходит.
Стелла (падая). А я умираю одна.
КЛАУДИНА ДЕ ВИЛЛА БЕЛЛА
Многообразие художественных интересов Гете подтверждается, в частности, тем, что, создавая монументальные произведения в жанре исторической драмы («Гец фон Берлихинген») и романа («Страдания юного Вертера»), он обращался и к таким видам творчества, как музыкальная драма. В годы его молодости большой популярностью пользовались пасторальные музыкальные оперетты Вайссе и Андре. В пору, когда многие умы в литературе увлекались идеей преобразования главных жанров драматического искусства, Гете, разделяя это стремление, обратил внимание на жанр, находившийся на периферии зрелищного искусства. Он решил противопоставить свои произведения опереттам Вайссе и Андре. С этой целью он написал сначала «Эрвин и Эльмира» (1775) и «Клаудина де Вилла Белла». Вторая из них написана в том же 1775 году, а напечатана в 1776. Десять лет спустя, находясь в Италии, Гете задумал переработать «Клаудину», переведя весь текст в стихотворную форму. Впервые второй вариант появился в томе 5 первого собрания сочинений Гете в 1788 году, а на сцене был поставлен лишь в 1795 году.