— Но я вчера была в теплице и попробовала несколько ягодок — очень вкусные.
Макдональд так посмотрел на нее, что она покраснела, как будто позволила себе непростительную вольность. Очевидно, маркиза Кейтерэм никогда бы настолько не нарушила приличий, чтобы собственноручно рвать виноград в одной из своих теплиц.
— Если вы прикажете, миледи, одна гроздь будет срезана для вас, — строго промолвил Макдональд.
— Спасибо, не стоит, — поспешила отказаться леди Кут. — Как-нибудь в другой раз.
— Виноград еще не созрел.
— Наверно, — пробормотала леди Кут. — Наверно, лучше пока его не трогать.
Макдональд великолепно держал паузу, а леди Кут опять пришлось собраться с духом:
— Я хотела поговорить с вами о лужайке за розарием. Нельзя ли ее использовать для игры в гольф? Сэр Освальд очень любит эту игру.
“Почему бы и нет?” — думала при этом леди Кут. Она хорошо знала историю Англии. Разве сэр Френсис Дрейк[1] и его рыцари не играли в гольф в то время, когда дозорные обнаружили приближавшуюся Армаду[2]? Безусловно, это вполне приличествующее джентльмену занятие, против которого Макдональду нечего возразить. Но она не учла, что имеет дело с главным садовником, а особе, облаченной подобным званием, просто не пристало проявлять сговорчивость с кем бы то ни было.
— Совсем не уверен, что эту лужайку можно использовать подобным образом, — уклончиво ответил Макдональд.
Казалось, он лишь выразил некоторое сомнение, но на самом деле садовый диктатор добивался, чтобы леди Кут сама отказалась от этой затеи.
— А если ее как следует почистить, подрезать траву и.., в общем, сделать все, что полагается? — с надеждой в голосе продолжала леди Кут.
— Это можно, — медленно заговорил Макдональд, — но тогда придется снять Уильяма с нижнего бордюра.
— А-а, — неуверенно протянула леди Кут, решительно не понимая, что он имеет в виду.
Загадочный “нижний бордюр”[3] наводил ее разве что на мысль о воинственных шотландских песнях. Понятно было одно: для Макдональда этот таинственный бордюр служил неопровержимым доводом в их споре.
— А это было бы очень некстати, — продолжил Макдональд.
— Конечно, конечно, — тут же согласилась леди Кут, удивляясь собственной покладистости. Макдональд еще строже посмотрел на нее.
— Но коли миледи прикажет… — Садовник умолк, но явственная угроза в его голосе заставила леди Кут тут же капитулировать:
— Нет-нет, пусть уж Уильям продолжает работать над нижним бордюром.
— Вот и я так думаю, миледи.
— Да-да, конечно.
— Я знал, что вы со мной согласитесь, миледи, — добавил, преисполненный чувством превосходства, Макдональд.
— Конечно, — покорно повторила леди Кут. Макдональд дотронулся рукой до края шляпы и удалился. Посмотрев ему вслед, леди Кут печально вздохнула. Тут к ней подошел Джимми Тесиджер, расправившийся с почками и беконом. Он тоже вздохнул, но скорее весело.
— Великолепное утро, не правда ли? — заметил он.
— Что? — рассеянно переспросила леди Кут. — Да, наверно. Я не заметила.
— А где остальные? Катаются на лодках?
— Скорее всего. Я как-то не обратила внимания. Леди Кут повернулась и быстро вошла в дом. В столовой Тредуелл как раз проверял, есть ли в кофейнике кофе.
— Боже, а где же мистер.., мистер…
— Уэйд, миледи?
— Да, мистер Уэйд. Он что, до сих пор не спускался к завтраку?
— Нет, миледи.
— Но ведь уже очень поздно.
— Да, миледи.
— Но он же должен когда-нибудь спуститься, правда, Тредуелл?
— Безусловно, миледи. Вчера, например, он сел завтракать в половине двенадцатого.
Леди Кут посмотрела на часы, они показывали без двадцати двенадцать.
— Как вам, Тредуелл, должно быть, тяжело, — посочувствовала она. — Надо успеть все убрать, и почти сразу снова накрывать — в час обед.
— Я привык к причудам молодых джентльменов, миледи.
Сказано это было с очень тонким намеком: дескать, откуда леди Кут может знать привычки настоящих джентльменов. И с укором. Должно быть, так кардинал осуждает мусульманина или язычника, который по неведению нарушил одну из христианских заповедей. И уже второй раз за это утро леди Кут покраснела.
Тут их очень кстати прервали. Дверь отворилась, и в нее просунулась голова серьезного молодого человека в очках:
— Вы здесь, леди Кут? Вас спрашивает сэр Освальд.
— Сейчас иду, мистер Бейтмен. — Леди Кут поспешно вышла.
Руперт Бейтмен, личный секретарь сэра Освальда, тоже удалился, но в противоположную сторону, через застекленную дверь, у которой, добродушно улыбаясь, все еще стоял Джимми Тесиджер.