Понимая бесполезность дальнейших размышлений, Бандл сосредоточилась на предстоящей беседе с леди Кейтерэм.
Эта дама жила в большом мрачном особняке в одном из аристократических кварталов Лондона. В доме пахло воском, птичьим кормом и засохшими цветами. Леди Кейтерэм была большой женщиной, большой во всех смыслах этого слова. Скорее величавая, чем крупная, в пенсне в золотой оправе на большом крючковатом носу и с легким намеком на усики.
Маркиза несколько удивилась визиту племянницы, но все-таки подставила ей холодную щеку, которую Бандл вежливо чмокнула.
— Приятная неожиданность, Эйлин, — весьма сдержанно сказала леди Кейтерэм.
— Мы только что вернулись в Чимниз, тетя.
— Знаю. Как поживает отец? У него все как обычно?
В ее тоне слышалось пренебрежение, поскольку она всегда была невысокого мнения об Эластере Эдварде Бренте, девятом маркизе Кейтерэме. Она назвала бы его “обалдуем”, если бы знала это слово.
— У отца все отлично. Ему бы только не расставаться с Чимнизом.
— Понимаю. Знаешь, Эйлин, я всегда считала, что сдавать Чимниз в аренду — недопустимо. Это же исторический памятник! Им нельзя торговать.
— Должно быть, при дяде Генри там было чудесно, — с легким вздохом сказала Бандл.
— Генри всегда был человеком долга.
— Подумать только, какие люди там бывали, — продолжала подлизываться Бандл. — Все европейские знаменитости.
Леди Кейтерэм вздохнула:
— По правде говоря, в этих стенах не раз вершились судьбы государств. Если бы только твой отец… — Она горестно покачала головой.
— Политика утомляет отца, а по-моему, это безумно интересно, особенно если знаешь всю эту кухню.
Бандл лгала с вдохновением — даже не покраснела. Тетка удивленно посмотрела на нее:
— Отрадно слышать. Мне всегда казалось, что тебя интересуют только одни развлечения.
— Да, так было раньше.
— И правда, ты еще очень молода, — задумчиво проговорила леди Кейтерэм. — С твоими данными да при удачном замужестве ты могла бы стать хозяйкой престижного политического салона.
Бандл стало не по себе, ей вдруг показалось, что тетка прямо сейчас выудит откуда-нибудь подходящего для нее супруга.
— Но я еще не готова, я так мало знаю.
— Это дело поправимое, — оживилась леди Кейтерэм. — У меня много нужной литературы.
— Спасибо, тетя Марсия, — поблагодарила Бандл и перешла в наступление. — Вы случайно не знакомы с миссис Макатта?
— Конечно, знакома. Очень достойная дама, и умница необыкновенная. Вообще-то я не одобряю женщин, которые баллотируются в парламент. Мы можем влиять на политику иными способами, более подобающими женщине. — Она помедлила, безусловно, вспомнив, как заставила своего мужа заняться политикой и каким огромным успехом увенчались их общие усилия. — Но времена меняются. Деятельность миссис Макатта очень важна для нашей страны, в особенности для наших женщин. И кому как не женщине заниматься подобными проблемами! Тебе было бы весьма полезно с ней встретиться.
Бандл вздохнула:
— На следующей неделе она будет на приеме у Джорджа Ломакса. Он пригласил отца, который конечно же не поедет, но ему и в голову не пришло пригласить меня. Наверно, он считает меня дурочкой.
Леди Кейтерэм уже не сомневалась в том, что с ее племянницей произошла чудесная перемена. Может, она успела пережить несчастную любовь? Леди Кейтерэм считала, что любовные неудачи очень полезны молодым девицам. Это заставляет их серьезнее относиться к жизни.
— Джордж Ломакс, думаю, не имеет ни малейшего представления о том, как ты повзрослела. Эйлин, дорогая, я непременно переговорю с ним.
— Он меня не любит, — посетовала Бандл, — и ни за что не пригласит.
— Чепуха! Я сама займусь этим. Я знала Джорджа, когда он был вот таким крохой. — И она чуть приподняла ладонь над полом. — Он будет только рад мне угодить. Я объясню ему, как важно в наше время, чтобы молодые девушки нашего круга заботились о благе государства.
Бандл чуть было не воскликнула: “Слушайте! Слушайте!”[16] — но сдержалась.
— А теперь я поищу для тебя какую-нибудь литературу. Мисс Коннор! — поднявшись с кресла, пронзительным голосом позвала леди Кейтерэм.
Тут же появилась очень опрятная секретарша с испуганным взглядом, которой и повелели немедленно отыскать такие-то и такие-то издания.
На Брук-стрит Бандл возвращалась с охапкой удручающе скучных книг.
Она позвонила Джимми Тесиджеру. Тот сразу ликующим голосом сообщил: