– Хорошо, давай подумаем, что мы можем сделать.
Миссис Блэнш промолчала.
– Давай вызовем полицию.
Миссис Блэнш опять промолчала, только пожала плечами.
Мистер Блэнш направился к телефону.
Если вы считаете, что полицейские всегда врываются в дом с пистолетом в вытянутых руках и при этом кричат «Всем оставаться на своих местах!», то вы глубоко заблуждаетесь.
Во всяком случае, полицейский Харман таким не был. Он входил в дом тихонько, словно кошка. Лицо его всегда было очень задумчивым, и, разговаривая с вами, он, казалось, своими мыслями в это время был где- то очень далеко.
– Здравствуйте! – сказал полицейский Харман, войдя в дом.
Он появился так неожиданно, что мистер Блэнш и его жена вздрогнули.
– Ой, как вы нас напугали! – воскликнула миссис Блэнш.
Полицейский Харман бросил на хозяйку дома недоуменный взгляд, словно не понимая, чем это он так мог ее напугать, и спросил:
– Полицию вызывали?
– Да, – ответил мистер Блэнш.
– Полицейский Харман.
– Очень приятно.
– Итак, что же у вас случилось? Убийство? Самоубийство? Угроза убийства?
– Нет, нет, что вы! – испуганно воскликнула миссис Блэнш. – Никакого убийства или самоубийства в нашем доме нет! И никто нам не угрожал!
– Очень жаль, – вздохнул полицейский Харман и принялся осматривать комнаты. – Действительно, – наконец сказал он, – никакого убийства. Что же, в таком случае, у вас случилось? Ограбление?
– Да, – торопливо ответил мистер Блэнш, – именно ограбление...
– И что же у вас украли? – опять спросил полицейский Харман.
– Картину.
– Кто украл?
–Это мы бы и хотели узнать, – растерянно сказал мистер Блэнш.
– Да? – словно удивился полицейский Харман.
– Мы ведь для этого вас и вызвали, – напомнила миссис Блэнш.
Полицейский Харман некоторое время молча ходил по комнате, наконец остановился и спросил:
– Где висела картина?
– В моей спальне, – ответила миссис Блэнш.
– Тогда пройдемте в спальню, – сказал полицейский Харман.
В спальне миссис Блэнш он долго смотрел на гвоздь в стене, на котором висела картина.
– Вы кого-нибудь подозреваете? – был его очередной вопрос.
– Нет, – в один голос ответили хозяева дома.
– Очень плохо, – вздохнул полицейский Харман. – Всегда надо кого-нибудь подозревать, – поучительно сказал он. – Это очень облегчает работу нам, полицейским, в раскрытии преступлений.
– Ну, уж нет, – не согласилась миссис Блэнш, – все наши друзья порядочные люди, и мы не собираемся никого из них подозревать.
Полицейский Харман на это ничего не сказал и неожиданно замурлыкал себе под нос какую-то песенку. Песенка была долгая, а может, он просто промурлыкивал ее несколько раз. Миссис Блэнш не выдержала и спросила:
– Так можем ли мы рассчитывать на вашу помощь?
– Прам-па-па, прам-па-па, – закончил петь полицейский Харман и уставился на миссис Блэнш. – Я для этого сюда и пришел, – наконец сказал он. – Опишите мне вашу картину, и как можно подробнее.
– Она была небольших размеров, – начала миссис Блэнш. – Очень старая.
– Что значит, очень старая? – перебил миссис Блэнш полицейский Харман. – Попрошу поточнее.
– Ей триста лет, – сказала миссис Блэнш.
– Триста лет? – удивился полицейский Харман.
– Да, – сказала миссис Блэнш.
– Наверное, это произведение какого-ни-будь великого художника? – спросил полицейский Харман.
– Не совсем, – как-то неуверенно произнесла миссис Блэнш. – То есть, я хотела сказать, совсем не великого. Это картина моего далекого предка.
– Прам-па-па, прам-па-па, – опять запел полицейский Харман, но, к большой радости миссис Блэнш, тут же замолчал. Он о чем-то долго думал, двигаясь из одного угла комнаты в другой, потом остановился и задал свой очередной вопрос:
– Скажите, а что на картине было нарисовано?
– Кладбище, – неохотно произнесла миссис Блэнш.
– Кладбище? – удивился полицейский Харман.
– Да, а на переднем плане была изображена надмогильная плита с надписью:
ГЕНРИ УОДСВОРТ ХОТОРН
(1496 – 1696)
– Странная надпись, – заметил полицейский Харман, записывая что-то в свой блокнот. – Получается, что этот Генри... как его… – полицейский Харман посмотрел на только что сделанную им запись, – Уодсворт Хоторн жил целых двести лет!
– Получается, – кивнула головой миссис Блэнш.
– Но ведь этого не может быть, – сказал полицейский Харман. – Вот вы можете прожить двести лет? – обратился он к миссис Блэнш.
– Не знаю, – растерянно произнесла та. – Думаю, что нет...