– Лишь об одном я сожалею, мой милый Джерри, – сказал Том.
– О чем же? – из вежливости поинтересовался мышонок, уже нырнувший под одеяло.
– Мне не хотелось открывать свое имя хозяину, пока великие подвиги еще не прославили меня по всему миру. Но и утаить его было бы невежливо по отношению к этому гостеприимному человеку.
– Да, занятно было видеть, как он ухмылялся, записывая наши имена в книгу постояльцев, – пробубнил с закрытыми глазами Джерри. – Вот только рыба, которую нам дали на ужин, показалась мне слишком соленой. А так – конура у нас неплохая.
– Ты ошибаешься. Мы не в конуре, а в великолепном замке. И на ужин нам подали не селедку и черный хлеб, а свежую форель и белые булки. И вообще, я в восторге от первого дня наших странствий.
– Ну, раз ты в восторге, то и дело с концом, – резюмировал Джерри. – Спокойной ночи, Томми!
Сказав это, мышонок через минуту захрапел. А Том еще долгое время безмолвно сидел в неудобном деревянном кресле. Ему не давала покоя мысль о том, что он еще не посвящен в благородные странники. И в любое время его могли посчитать самозванцем.
В конце концов, он не выдержал и спустился в бар. Там уже было пусто. Все посетители в этот поздний час разошлись по домам, ушел спать и бармен. Только хозяин гостиницы стоял за стойкой и пересчитывал дневную выручку.
В пустом баре горела лишь одна свеча, скудно освещавшая помещение. Заслышав шаги, но не видя, кто идет, Глен Хартон схватился за пистолет, висевший в кобуре у бедра, и прошипел:
– Эй, кто бы ты ни был, сделаешь еще шаг вперед, продырявлю так, что ни один доктор не заштопает.
В освещенное пространство вступил Том и рухнул перед стойкой на колени. Хартон перегнулся через стойку, чтобы посмотреть, что там потерял постоялец.
– О доблестный владелец замка, – неожиданно сказал Том, – клянусь тебе, что не встану с этого места до тех пор, пока ваша любезность не соблаговолит исполнить мою просьбу.
– Просьбу? – оторопело переспросил хозяин.
Он-то полагал, что этот тип явился сюда за дневной выручкой!
– То, о чем я собираюсь вас просить, послужит на славу вам, вашим потомкам, а также на благо кошачьему и иному роду.
Услышав такие странные речи коленопреклоненного гостя, Глен Хартон в первую минуту совсем растерялся и, разинув рот от изумления, не знал, что делать и что говорить.
– Может, вам лучше встать, мистер Том? – оправившись от удивления, предложил хозяин. – Пол очень грязный, его подметут только утром...
Но Том наотрез отказывался встать с колен до тех пор, пока, после долгих препирательств, хозяин, наконец, не обещал исполнить его просьбу.
– Я был уверен, что по безграничному благородству вашего сердца вы не откажетесь исполнить ее, – заявил Том, поднимаясь с колен. – Я прошу у вас одной милости – посвятите меня в благородные странники. Всю эту ночь я буду бодрствовать во дворе вашего замка, а на рассвете вы свершите надо мной обряд посвящения. Тогда и только тогда я получу, наконец, все права благородного скитальца и пущусь на поиски приключений. Я буду служить делу утверждения правды и справедливости на земле, ибо таково предназначение всех благородных скитальцев, чьи подвиги прославляются во всем мире.
Глен Хартон, с первой минуты подозревавший, что Том рехнулся, теперь окончательно убедился в этом. Но, чтобы не нажить себе неприятностей, благоразумно решил потакать его сумасбродству.
– Ваше желание вполне естественно, – ответил хозяин, пряча дневную выручку в ящик секретера. – Ваши манеры и гордый вид свидетельствуют о том, что вы вполне достойны звания благородного странника. Я и сам, пока был молод, занимался этим почетным ремеслом.
– Защищали справедливость? – встрепенулся Том.
– Скорее, свою шкуру. Видите ли, в поисках приключений мне довелось объехать все штаты Восточного побережья – от Пенсильвании до Флориды. Я ввязывался во все скандалы и драки, так что прославился по всем судам и тюрьмам многих штатов. Но на склоне дней, как видите, угомонился. Живу спокойно в этом замке и принимаю у себя всех благородных скитальцев, какого бы звания, сословия и состояния они ни были. Я делаю это единственно из-за моей великой любви к ним, но, конечно, с условием, чтобы в награду за мое хорошее отношение они делились со мной своим достоянием. Кстати, у вас есть при себе деньги?
– Ни цента, – искренне признался Том. – Мне не приходилось читать ни в одном романе, чтобы благородные странники возили с собой деньги. Да и как вас может интересовать этот презренный металл?