– Ты в этом уверен, Томми, то есть в том, что она умрет?
– Совершенно уверен!
– Так, значит, вот почему ты не можешь продолжить путь, который сулит великие подвиги!
– Эти подвиги не оправдают смерть Матильды.
– Ты думаешь?
– Да.
Теперь пришло время задуматься Джерри. Он вытащил бы друга из огня. Он выволок бы его из воды. Но из того сладкого плена, в который Том сам себя загнал, спасти было трудно, потому что сердце великого странника было поистине благородным.
Надо было крепко подумать.
Но прежде – разведать обстановку.
Глава 15
Матильда
Поместье, или асиенда миссис Брейтон протянулась вдоль дубовой рощи, за которой текла неширокая речка. Если измерить асиенду в ширину, то можно набрать более трех милей, но к югу в прерию она уходила на шесть миль.
Дом стоял на срезанном плоском холме. В первую очередь бросались в глаза его чистые белые стены. Местоположение асиенды было выбрано из соображений самообороны, ибо строилось в те времена, когда колонисты опасались набегов индейцев.
Фасад дома был обращен в сторону прерии, которая расстилалась до самого горизонта. Архитектурный стиль помещичьего дома можно было назвать мавританско-мексиканским. Дом – двухэтажный, с плоской крышей, асотеей, был обнесен парапетом. Внутри находился вымощенный плитами двор – «патио» – с фонтаном и лестницей, ведущей на асотею. Массивные деревянные ворота главного входа впечатляли своей солидностью, по бокам находилось два окна, через которые можно было увидеть, кто стучится в дверь.
Том и Джерри ловко забрались на сложенный из кирпича забор и устроились там, притаившись под ветвями Дерева, которое росло рядом.
Во дворе лениво прогуливались кошки, в основном, парами. Одни, о чем-то неторопливо беседуя между собой, другие нежились на солнце, вытянувшись на чистых плитах близ фонтана, третьи сидели на ступеньках лестницы, ведущей на крышу, а четвертые ходили по асотее и даже собирались группами, оживленно спорили. Тут было такое количество кошек, что у Джерри бешено заколотилось сердце. Едва ли еще какому-то мышонку в мире доводилось видеть столько котов и кошек сразу!
Из дому вышла хозяйка, яркой и броской внешности женщина в легком платье, через которое просвечивало ее тело. Она несла на руках две подушки. Женщина заботливо подложила подушки под задремавших котов, которые даже не соизволили приоткрыть глаза, а только лениво промурлыкали.
– Ах вы, мои хорошие! – лепетала женщина. – Я поняла, что вы мурлычите. Я знаю, как вы меня любите.
На самом деле первый кот, когда хозяйка стала укладывать его на подушку, сказал приятелю:
– Уж лучше бы отстала эта дура. Царапнуть ее, что ли?
– Не валяй дурака, Генри, – ответил второй. – Ты забыл помойную яму, возле которой мы жили последние месяцы?
– Ты прав, Майкл, нам не надо забываться. Но было бы куда лучше, если бы она убралась.
Хозяйка погладила кота с умилением.
– Ах, моя умница! Ах, моя прелесть! Какая у тебя стала шерсть. Гладкая да пышная. А каким ты пришел. Голубчик мой!
Джерри, как и Том, запросто понимал человеческий язык. Люди в его глазах выглядели жалкими и ничтожными, потому что не понимали даже элементарного кошачьего языка, уж не говоря о мышином. И он не преминул тотчас сообщить об этом Тому.
– А это что еще за мышиный писк? – легкая гримаса появилась на лице хозяйки, когда она услыхала голос Джерри.
– Надо ж такое подумать! – воскликнул Джерри с возмущением. – Разве можно после этого уважать людей! Мышиный писк! – передразнил он. – Да за этим мышиным писком стоит язык Диккенса и Рабле!
Джерри имел в виду в данном случае не английский и французский языки. Ему не важно было, на каком языке талдычит человек, хоть на китайском, хоть на японском, хоть на русском. Он понимал любой, потому что воспринимал человеческие чувства. Диккенса и Рабле, о которых он слышал от начитанного Тома, Джерри вспомнил потому, что эти господа тоже были сочинителями, то есть своим братом-писателем, и уж слов всяких-разных знали предостаточно. Так, в одном мышином писке могло скрываться больше, чем во всем словарном запасе этих классиков... Естественно, Джерри уважал и Диккенса, и Рабле, тем более, что никогда не читал произведений ни того, ни другого. Ему даже было жаль, что скоро придет время, когда забудут об этих писателях, назовут их второстепенными, потому что в мире появится первостепенный автор, мастер бестселлеров по имени Джерри.
Но это – в будущем, а теперь надо было присмотреться к тому, что происходило во дворе.