– Ну, что скажете?
– Мы не виноваты! – заверещали кошки. – Мы спали.
– Та-ак, – протянула она с угрозой. – Значит, спали?
– Если б мы знали, – сказал один кот.
– И что бы сделали, если б знали? – спросила Матильда.
– Мы не спали бы, – додумался кот.
– Это ты-то не спал бы? – усмехнулась недобро Матильда. – Ты и проснулся-то для того, чтоб поесть. А наешься – и тут же завалишься дрыхнуть снова... Вы упустили его. Вот что вы натворили!
Джерри глянул на Тома:
– Разговор о тебе?
– Да, – вздохнул Том.
– Не хотел бы я попасть в лапы такой Матильды.
– Она добра. Она удивительно добра. Но ты должен понять ее: она страдает.
– Страдает? Что-то я не очень замечаю. Или с глазами что-то, или слух подводит...
– Джерри, ты опять?
– Молчу, молчу. Смотри– и сам все увидишь.
Под тяжелым взглядом Матильды коты и кошки трепетали.
– Кто дежурил? – спросила резко Матильда.
Две кошки, как раз те, что искали вечером Тома, робко подняли лапы.
– Лом! – повела головой Матильда.
Лом молча поднялся и выпятил грудь.
– Ты ими займешься.
Лом только взглянул на тех двух кошек – и бедняжки задрожали, чуть ли не теряя сознание.
– Все согласны с тем, чтобы Лом разобрался с этими двумя разинями? – спросила демократично Матильда у кошачьего общества.
– Все! – раздались голоса.
– Не слышу, – поднесла лапу к уху Матильда. – Может, кто-то против? Пусть выступит.
– Нет! – на этот раз дружнее ответили коты и кошки.
– Что означает ваше «нет»? Не согласны или наоборот – согласны? Еще раз спрашиваю – кто за то, чтобы Лом занялся этими предательницами, прошу поднять лапы.
Все дружно вскинули лапы. Один только философ ходил на краю двора, заложив лапы за спину.
– А ты почему не голосуешь? – спросила Матильда.
– Мне велено ходить так. Если я подниму лапу, то нарушу закон, то есть вашу волю.
– Я велю.
– Если я выполню это ваше веление, то нарушу прежнее ваше веление. Трудно разобраться, какое из этих велений важней. Для этого нужно время, чтобы все обдумать и взвесить.
– Не пудри мне мозги!
– У меня, как видите, нет пудры, но я боюсь, что если бы она и была, то есть ли то, что мог бы я пудрить?
– Что ты хочешь этим сказать? – подбоченилась Матильда.
– Только то, что прошу вас оставить меня в покое. Вы прервали меня своим обращением как раз в тот момент, когда я чуть было не решил самый важный философский вопрос современности.
– В чем же заключается твой дурацкий философский вопрос? – спросила надменно Матильда. – К тому же, самый важный?
– Вопрос заключается в том, – продолжал философ, – что делать, когда нечего делать?
– Как это – что делать?
– Мы все живем в этой асиенде под покровительством чудаковатой хозяйки и ровным счетом ничего не делаем, кроме того, что едим и спим. Оставшееся время нам нечего делать. Но ведь нельзя долго жить, ничего не делая? И тогда мы начинаем сплетничать, искать себе занятия, развлекать самих себя. Вот это нас и погубит в итоге. Я должен придумать нечто такое, чтобы все мы приносили пользу. Тогда наша жизнь приобретет смысл.
– Смысл моей жизни, – сказал рыжий кот, – в служении нашей первой даме госпоже Матильде.
– И мой! И мой! – заторопились угодливо заверить остальные идиоты-коты.
– Ну и публика! – мотнул головой Джерри, – Ну и бездельники!
– Не суди их так строго, – задумчиво произнес Том. – Служить кому-то – это великое счастье. При одной мысли о Мери Крайтон душа моя наполняется счастьем, а разум видит смысл моего существования. Почему же они не могут служить Матильде!?
– Да я их вижу насквозь. Ты – искренен, а они – фальшивые, – сказал Джерри и притих, потому что заговорила Матильда.
– Ты прав, философ, – сказала она. – Нельзя жить без смысла: Но ты сам слышал, что тут нет ни одного кота и ни одной кошки, которая не знала бы, что делать. Служить! Вот что для нас главное. Служить тому, чтобы наше благополучие длилось до скончания века, чтобы мы жили припеваючи, чтобы за нами следом ходили эти жалкие люди, которым рабство приносит счастье. Мы владеем ими, они обслуживают нас, и мы должны делать все для того, чтобы так оставалось всегда. А потому...
Наступила мертвая тишина. Матильда держала торжественную паузу.
В это время выскочила из дому возбужденная хозяйка в одежде для верховой езды. Она увидела нетронутую еду и удивилась:
– Что с вами? Почему вы не завтракаете? Ах, вот в чем дело! Я помешала вам. Ах вы, мои капризули! Ах вы, мои скромницы! Как вы любите меня! Какие у вас прелестные мордочки! Вы смотрите на свою хозяйку с обожанием. Даже не смеете при ней прикоснуться к еде. Я всех вас целую и бегу.