– Зачем ты мне доказываешь то, что я и без тебя знаю? Но не могу же я заявить, что имею право быть первой дамой. Хоть я и сиамская кошка, но у меня на голове нет короны.
– Да знаешь ли ты, что это за корона у Матильды?
– Может быть, ты знаешь.
– У нее был дружок, когда она еще шлялась по помойкам. Он частенько трепал ее. В одной очередной трепке он чуть не сорвал ей скальп. Кровь хлестала, как фонтан. Потом рана зажила. У бродячих кошек раны заживают быстро. И на том месте побелела шерсть, просто поседела. А под ней – рубец. Оттого похоже на корону. Вот какую историю я знаю.
– Ты лучше держи ее при себе, если не забыл про Лома.
– Ненавижу его.
– Разве ты один!.. Но чем же кончится эта история с Томом? Сегодня я чуть не взбесилась, когда Матильда из-за него заставила чуть ли не полчаса ждать завтрака. Я не могу больше терпеть ее капризы. Затеянная ею игра становится скучной.
– Я с тобой вполне согласен. Но что делать?
– Поворчали и хватит. Что мы можем предпринять против Матильды? Ее обожает хозяйка, и у нее на голове корона. Какого бы происхождения ни была корона, все ее принимают за настоящую. А хозяйка за эту корону просто обожает Матильду!
Кот и кошка продолжали есть, а Джерри потерял к ним всякий интерес. Потому что ничего нового он, в принципе, не узнал от этих обжор.
Глава 16
Опрометчивая клятва
Джерри полностью разобрался в ситуации. Ему стало ясно, что эти скучающие коты и кошки подыгрывают Матильде, которая по причине той же скуки решила поиздеваться над благороднейшим Томом, одного когтя которого не стоила, и выставляла его в смешном виде.
Джерри ломал голову, как спасти Тома, но ничего путного пока не мог придумать.
Между тем Том приблизился к дверям, за которыми находились покои Матильды, и жалобным голосом просил пустить его и выслушать до конца.
Выглянула Сюзи и сказала, что очень сожалеет, но не может пропустить Тома в комнату, потому что первая дама впала в забытье и нельзя тревожить ее покой.
Бедный Том схватился за голову и сел у стены, слепо и горестно глядя перед собой.
Джерри воспользовался тем, что Сюзи приоткрыла дверь, и сумел юркнуть незамеченным.
Он оказался в большой комнате с высоким потолком. Огромная кровать, на которой могли бы уместиться четверо взрослых людей. Возлежала на чистых простынях Матильда. Перед ней на подносе стояла чашка, из которой она извлекала самые вкусные куски и лениво жевала.
Рыжий кот уже проглотил свой завтрак и теперь пучил сытые глаза, потому что ему очень хотелось вздремнуть.
Сюзи устроилась в ногах Матильды и тоже ела с показным безразличием.
– Будут ли для меня указания? – спросил рыжий.
Джерри взобрался по деревянной кадке и устроился среди цветов. Отсюда ему было все хорошо видно и слышно.
– Убери, – сказала Матильда, отодвинув чашку.
Кот тут же выполнил задание.
– Ты должен делать то, что должен, – сказала Матильда коту, – а не сидеть тут и таращить на меня глаза.
– Тогда я пошел, – заявил с готовностью кот, должно быть, уже представляя, как растянется где-нибудь в тенечке.
– Погоди, – приказала Матильда. – Если спросят, как я чувствую себя, что ты скажешь?
– Я скажу, что вы чувствуете себя прекрасно.
– Вот дурак! – бросила небрежно Сюзи.
– Не твое дело, – огрызнулся рыжий. – Мое дело слушать, что говорят и докладывать. Для этого ума не надо. И должен сказать, мисс, что ум – это лишний груз. А я не люблю таскать попусту ненужную ношу.
– Если ты не привык работать головой, – сказала Матильда, – то слушай, что я скажу.
– Навостри уши и слушай, – поддакнула Сюзи.
– Я весь – слух!
– Скажи всем, чтобы охали, вздыхали и плакали, потому что первая дама при смерти.
– Мне трудно в это поверить.
– Во что тебе трудно поверить, болван?
– Что вы при смерти. Неужели это действительно так? Я сказал бы, что выглядите вы весьма здоровой.
– Почему в это должен поверить ты или другие?
– Зачем же тогда говорить?
– До чего глуп! – всплеснула лапками Сюзи.
– Ты могла бы и помолчать, – заметил рыжий. – Тем более, что я не считаю оскорблением, когда меня называют дураком. Ты можешь обзываться, как тебе угодно, лишь бы мне давали вовремя поесть и не мешали спать.
– Никто и не поверит, – спокойно внушала свое Матильда. – Мне этого не надо. Мы все играем. Поверить должен только один – Том. Вот для него-то и должны все стонать и плакать.