– Вот теперь я кое-что понял.
– До него дошло! – притворно восхитилась Сюзи.
Рыжий гневно посмотрел на нее, но промолчал, опасаясь ее острого язычка.
– Так я пошел, – подал голос рыжий в наступившей тишине.
Матильда махнула лапой, разрешая, и тот удалился.
– Как он там? – спросила Матильда у Сюзи.
– Страдает, – ответила кокетливо Сюзи.
– Как же мне его наказать? – раздумывала Матильда.
– За что? – даже Сюзи удивилась.
– Он ушел без моего ведома на всю ночь.
– Эту ночь он провел с дружком, я не сомневаюсь. Не знаю, что за тип его друг, но, должно быть, тоже глуп.
Джерри чуть было не выкрикнул, что сами они глупые, но вовремя удержался.
– Все равно нужно наказать его, иначе какая же я женщина?
– Он и так наказан. Мне жалко на него смотреть, настолько он опечален.
– А мне его не жаль.
– Отчего вы так невзлюбили его?
– А тебе он нравится? – с издевкой спросила Матильда.
– Он добрый. Честный. Этим не похож на других. Все коты только и стараются обмануть, особенно такое миленькое создание, как я. А он очень порядочный.
– Вот за это я его и ненавижу – за то, что честный, порядочный, искренний. Видите ли, он страдает. Я выбилась из сил, чтобы вскружить ему голову, а он не хочет изменить какой-то там паршивой Мери Крайтон. Да не может такого быть! Я на своем веку перевидала разных котов и кошек. Все они хитрецы. Да и сама я кое-чего стою, палец в рот не клади. А он – видите ли! – чистюля, он благороден. Ненавижу таких!
– Что же ему делать, если он такой?
– Стать таким, как все. Пусть обманывает, ворует, хитрит, пристраивается, льстит, ищет свою выгоду...
– Нет, уважаемая Матильда. Может, я еще недостаточно разбираюсь в жизни, но этот кот особенный. Он никогда не будет похож на других.
– Будет!
– Не будет!
– Будет!
Матильда со злости кувыркнулась на кровати и' зашипела, как настоящая змея.
– Ну, хорошо, – отступила Сюзи. – Я не буду спорить. Я только хочу узнать, как вы сделаете так, чтобы он стал таким же, как все мы.
– Над этим я и думаю.
– Вас оставить одну?
– Нет. Мне кое-что начинает приходить в голову. Вот что, дорогая Сюзи. Я прикинусь умирающей, а ты позови его.
Джерри озабоченно почесал за ухом. Он представил, какой спектакль разыграет эта притворщица, в какое унизительное положение поставит она простодушного Тома, и ему стало не по себе. Но он не мог выйти из своего укрытия. Да и бесполезно было бы сейчас что-то говорить Тому, в чем-то его убеждать. Он все равно не будет слушать. Остается только продолжать вести наблюдение и думать о том, что можно будет предпринять для спасения Друга.
Сюзи приоткрыла дверь и проговорила скорбным, чуть ли не загробным голосом:
– Входи, Том...
Том вздрогнул, еще ничего не понимая, вскинул глаза на Сюзи, и, когда до него дошел смысл ею сказанных слов, весь затрепетал от волнения. Он почтительно переступил порог и застыл в испуге, увидев Матильду, которая лежала под белой простыней, вытянувшись во весь рост и закрыв глаза.
– Она спит? – спросил он шепотом у Сюзи, и в голосе его прозвучала робкая надежда.
– Она умирает, – ответила тихим голосом Сюзи.
Том схватился за голову и зашатался.
Сердце Джерри разрывалось при виде страданий друга, но он еще не мог обнаружить себя.
– Кто там? – подала слабый голос Матильда.
Сюзи мелкими шажками подбежала к кровати.
– Это господин Том, – сообщила она елейным голоском.
– Ах! – воскликнула Матильда и будто бы потеряла сознание.
– Подойдите ближе, – попросила Тома Сюзи. – Садитесь.
Она показала на стул. Но Том подошел к кровати и опустился на колени.
– Я позвала вас, – говорила Сюзи печально, – чтобы вы успели попрощаться с ней. Она сказала, что не хотела бы у... у... умереть, не повидав вас. О, господин Том, вы не можете себе представить, как она вас любит. Теперь уже можно сказать почти уверенно – любила. Моя госпожа, наша несравненная Матильда собралась туда, где ждут ее предки. Ее сердце лопнуло от любви к вам. А вы так расстроили ее!
– У меня и в мыслях не было огорчать ее! – воскликнул Том. – Я отрубил бы себе лапу, если б задумал обидеть ее. О нет! Только не это! Матильда! Ты слышишь меня? Я готов умереть в эту же минуту, чтоб спасти тебя. Я приму самую лютую казнь, если это вернет тебе свет и радость. Я готов на все...
– Что ты сказал? – подала голос Матильда и открыла один глаз. – Или мне показалось?